Ночью все становилось гораздо хуже.
Змей оставлял меня в одиночестве, но вместо того, чтобы радоваться исчезновению твари, я погружался ниже в туманы безумной бездны. Бездны, гудящей болью отчаяния и одиночества. Она раскрывала пасть, стоило лишь солнцу упасть за горизонт.
Семья приходила в мои мысли тихими летними вечерами, шумными обедами, рассветами, полными возмущения матери на то, что мы никак не хотим подниматься, возбуждением от прогулок в парк развлечений и ленивыми походами на раскаленные пески пляжа.
Больше этого не будет никогда.
Никогда.
Такое простое слово. Такое пустое и мелкое в своей однозначности. И такое страшное тупой неотвратимостью.
Больше у меня никогда не будет моей семьи. Никогда никого из них. Я больше никогда не увижу дома и не ступлю на землю Ависов.
Моей жизни больше нет. И никогда не будет.
Луна сияла привычной безучастностью, видя чужие страдания. Словно один большой кусок мяса, я сох на вертеле невыносимой горечи и сосущей тоски, малодушно надеясь на капельку сочувствия, смотря на ее гигантское, беленое холодом лицо, зияющее из темноты окна. Вокруг меня столько воды, неужели одна капля это так много?
Слезы застили глаза, стекая на трухлявую подушку. Мамочка…
Когда становилось совсем невмоготу, я закусывал пропахший сыростью и плесенью край и давил подлые всхлипы, не желая радовать тварь, притаившуюся в сумраке теней, и давать новый повод злорадствовать моему горю.
Да, я раздавлен. Я раздавлен и желаю скорее сдохнуть, чтобы не видеть мерзкой рожи, довольно разглядывающей результат собственных усилий.
Не знаю, сколько длилась эта пытка, когда после очередной кормёжки Роскарус заговорил.
— Ты дос-с-статочно окреп и с-с-сможешь выдержать перелет до Дальних Земель.
Смысл фразы бился о притупленное сознание, словно тяжелый металлический шар, каждый раз откатываясь обратно и снова налетая на глухую стену.
Мой слух стал меня подводить? Я перевел взгляд на змея.
— Завтра я отпущу тебя и ты с-с-сможешь продолжить путь. В Дальних Землях тебя не отыщут. Я вернус-с-сь в Альянс-с и доложу, что ты и другие Наги с-с-сгинули в буре, и только мне чудом удалос-с-сь уцелеть.
Роскарус вытянул руку и убрал прядь волос мне за ухо. Я инстинктивно вздрогнул и чуть отпрянул, продолжая впиваться взглядом в змея. Но ни одно слово не слетело с моих губ. Поступи я так, и сон может развеяться, утянув за собой насколько прекрасную, настолько же сумасшедшую надежду.
Может, он ждал моих слов, но я все еще не мог спугнуть идущую рябью иллюзию. Змей собирался отпустить меня? Что за волшебный сон, где есть место великодушным и милосердным Нагам.