Тела некоторых детей убирали из камер — увы, даже продвинутые технологии оказались не всесильны…
Рядом я заметила другого Синего, нервно шептавшего себе под нос и бьющего по табло пальцем.
— Давай же, — достигло слуха, когда я была уже совсем рядом.
— В чём дело?
— Не понимаю. Пишет: «Физическая акценуация». Я пытаюсь выбрать другой режим, но ничего не происходит. Что это вообще значит?! — кипятился он, бросая взгляды на бледного мальчика в синем.
«Акценуация», — задумалась я, стараясь припомнить термин.
— Вытаскивай!
— Что?
— Вытаскивай его оттуда.
— С ума сошла, Хранящая. Он и так был еле живой, когда я его сюда клал.
Оттолкнув растерянного Синего в сторону, я мигом заставила крышку откинуться.
Мальчик лет восьми едва дышал. Я с силой порвала на нем курточку и исподнюю майку. Мертвенно бледная кожа была без единого изъяна. Кроме…
— Что за… — не смог договорить Синий, так же как и я уставившись на длинную багровую полосу, идущую вдоль левого бока.
— Пинцет есть?
Синий словно застыл. Грубо толкнув его в плечо, я повторила вопрос.
— Есть, — не глядя извлёк он небольшие щипцы из кармана.
Тут же перехватив инструмент, я воткнула края под кожу, заставив малыша завыть.
— С ума сошла!
— Заткнись!
Ухватив край неизвестного предмета покрепче, я потащила его на себя. Кровь хлынула следом. Большая, с половину ладони величиной металлическая пластина показалась наружу. Отбросив её в сторону, я снова нажала табло. Камера ровно загудела и малыш, выдохнув, успокоился.
Каким чудом я вспомнила дурацкое слово и то, что некоторые инородные предметы камера не в состоянии расщепить до ионов и атомов, как, например, определённые виды ткани и сложные виды сплавов, непонятно. Во многих случаях сначала требовалось извлечь предмет и только потом погружать тело в камеру. Синий, работавший на другой палубе, конечно, не мог об этом знать.
Я сама узнала об этом совсем недавно.
Бредя дальше и стараясь немного успокоиться, я смотрела, как паника понемногу спадает. Напряжённая спина одного из Синих и низко опущенная голова привлекли моё внимание. Я решила заглянуть через плечо и тут же об этом пожалела.
На поверхности оздоравливающей камеры лежала девочка. В белом. На груди знак. «10.3». Ей было всего десять дюжин.
В груди отчаянно защемило.
— Что произошло?
Синий, который, по-видимому, принёс малышку на палубу, обернулся. Взгляд немолодого ратенмарца был тяжёлым, словно тот не спал несколько ночей.
— Тандерцы, — выдохнул он. — Напали на группу наших кораблей, один из которых двигался на Матеру.
Спрашивать дальше не хватало сил, но всё же я продолжала: