Они пришли в дом Рин в следующее воскресенье и продолжили занятия с юми. Ребята не только тратили свое время не напрасно, но и ближе присматривались к старосте. Ее интерес к Азулу сам приводил Рин на стрельбище во время тренировок ребят.
После того, как Кир отыскал забытый в раздевалке кристалл и вернулся к друзьям, он заметил, что в его отсутствие они явно что-то обсуждали. Рин с трудом сдерживала волнение и говорила больше, чем обычно, Азул молчал, лишь легкий румянец на щеках разоблачал его наигранное равнодушие. Но принц не посчитал нужным делиться, о чем они секретничали.
Кир тогда ничего не спросил у Азула, чувствуя, что вмешивается не в свое дело, но одновременно ощутил досаду на то, что принц молчит. Разве не затем они здесь, чтобы быстрее отыскать Санару? Что, если именно Рин скрывала нужную душу? Как потом Киру налаживать с ней доверительные отношения, если, находясь в их компании, она смотрит только на Азула? Вопрос в том, действительно ли Рин та самая, кого они ищут.
За два визита в дом Рин Кир узнал о девочке гораздо больше, чем за прошедший месяц.
Рин, помимо язвительности и задиристости, отличалась еще и невероятной энергичностью. Казалось, она способна работать двадцать четыре часа в сутки, контролируя множество дел одновременно, ничего не упуская из виду и никогда не теряя присутствия духа, в каких бы ситуациях она не оказывалась.
Кир уже имел возможность убедиться в этом. За ней неотступно следовала стайка одноклассниц прося совета и помощи по различным школьным вопросом.
Японская школа вообще отличалась удивительно самодостаточной системой самоуправления. Здесь почти не было обслуживающего персонала. В школе не готовили, как в Прайме или других учебных заведениях Империи, не убирали — вся уборка возлагалась на плечи учащихся. Составлялся график дежурств и школьники попарно следили за собственным классом и прилегающей территорией. Сжигали мусор в специальной печи позади школы, поливали растения, если таковые имелись, в общем, следили за порядком.
Ответственная ученица помогала им во время тренировок, никогда не насмехалась, разве что позволяла себе иногда поддевать Азула, но только за пределами «додзе» — площадки для стрельбы, когда дед и другие ученики не могли их слышать. Рин поддерживала и всегда сохраняла отличное настроение, улыбалась, не позволяя унынию коснуться лица.
Сравнивая Рин с Санарой, фризиец не мог не вспомнить, как часто поддерживал его «дурацкий мирионец» в первый год обучения. Как тяжело приходилось Санаре, прикидывавшейся мальчишкой, как непомерно высока была физическая нагрузка, с которой она справлялась, изо дня в день пересиливая себя. Никогда не жаловалась, не падала духом. Улыбалась, и тем самым не давала опустить руки Киру.