До начала урока оставалась минута, за которую небольшая процессия, состоявшая из одного человека, лешего, кикиморы и вампира, заняла левую сторону класса.
Увидев их впервые, я удивился, а после отругал себя за несообразительность.
Шею человека по традиции украшал легкий шарф. Он неизменно менялся с сезоном, уступая более подходящему погоде собрату, но никогда не исчезал. За человеком скользила мрачная бледная тень, не оставлявшая своего донора ни на секунду. Впрочем, глядя на томные взгляды, которыми обменивалась пара, смею предположить, что их отношения были несколько глубже… Я подавил неуместный смешок. Лучше сказать, более полные и естественные для любвеобильного юношества. Хотя мне ли судить юность? По меркам эльфов я со скрипом дотягивал до зрелого представителя своего народа.
Лесные обитатели, следовавшие за вампиром по пятам, неспешно волочили хрупкие корешки и отростки. Они отличались спокойным нравом и некоторой заторможенностью, оттого вся четверка ничем не мешала друг другу, прекрасно уживаясь вместе. Требовательность не была свойственна никому из них, кроме, пожалуй, человека. Однако Гейдону повезло — его человек, Итан, отличался сдержанностью и, возможно, некоторой скрытностью. Но стоило ли винить юношу, учитывая щекотливость отношений, сложившихся у него с представителем Народа ночи.
Урок начался, а «страшный» дракон так и не соблаговолил показать зубастую морду. Тем лучше. Выдохнув спокойней, я приступил к лекции.
Через минуту дверь распахнулась, заставив меня оборвать фразу на середине.
В проходе застыл самый настоящий Дракон, поймав меня тонкими щелками черного зрачка, делившего желтую радужку надвое.
Что ж… слово «недоросль» не совсем подходило тому, кто предстал перед притихшим классом.
Высокий, не ниже любого дроу. Весь в кожаных одеждах: плащ, штаны, жилет, ботинки, пробитые многочисленными заклепками и люверсами. Цвет рубахи был таким же черным, как и все остальное, впрочем, если приглядеться, каждый предмет одежды носил свой оттенок черного. «Пятьдесят оттенков черного», — некстати всплыло в голове на манер популярного среди бестолковых стрекоз романа о том, как коллекционер-дроу ловит в свой сачок бабочку и медленно терзает ее крылья… Глупость несусветная, но, судя по продажам — бестселлер.
Стоило ящеру сделать шаг внутрь классной комнаты, как лоснящиеся ромбовидные пластинки на лице поймали блики рассеяного света. Темное драконье украшение вилось вдоль крыльев узкого носа, тонкие ноздри которого раскрывались по мере того, как дракон оглядывал замерших одноклассников, принюхиваясь, переходило на скулы и гуще поднималось к вискам. Острыми краями пластины утопали в аспидно-черной копне волос, едва прикрывающей уши дракона.