— Никакой ошибки нет, — пропела сирена и опустила капюшон. Огненно-рыжие волосы медной проволокой вились вдоль спины, пока изумрудные глаза, не мигая, глядели на Шайса. — Пути судьбы неисповедимы и каждый оказывается там, где должен, в то время, которое ему назначено.
Хватка когтистой лапы причиняла боль.
— Мы уходим. — Дракон остался глух к увещеваниям сирены. Не знал, что ящеры могут сопротивляться волшебному голосу. Я бы остался, хозяйка чудо-птицы полностью завладела моим вниманием.
— Я, — открыл я рот прежде, чем дракон рванул меня наружу, — бы задержался.
Вторая причина была более чем очевидна — оставаться наедине с Шайсом мне хотелось еще меньше. Отвечать за свой, пусть и правильный, поступок было страшно и совершенно не к спеху.
— Как тебя зовут, эльф? — Сирена подплыла ко мне ближе.
— Алияс.
— Подходи, Алияс, и узнай, что уготовано тебе жизнью, — сирена открыто махнула рукой, приглашая меня приблизиться к птице.
Что меня ждало в будущем, я и сам прекрасно знал. Сначала разгневанный дракон, затем схватка на смерть за собственную честь, которую у меня были все шансы проиграть. Затем я распрощаюсь со своей магической силой и возможностью справлять естественную нужду на очень долгое время. А через ближайшую сотню лет сгину в небытие. Если же мне повезет, и я каким-то чудом одолею дракона, то все равно останусь рабом. Судьбу свою я знал, вот только это не значит, что я спешил с ней встретиться.
Вырвав руку из хватки, я шагнул навстречу к Гамаюн.
Удивительная птица глядела на меня небесными глазами, пока огромный черный круг зрачка затягивал глубже. Белоснежное создание обладало человеческой головой с каскадом белоснежных волос и упругой девичьей грудью, обильно украшенной тяжелым жемчужным ожерельем. На розовых сосках застегивались золотые кольца с двумя каплями прозрачных, словно слеза, бриллиантов. На этом сходство с человекоподобным существом заканчивалось.
Ниже груди Гамаюн была птицей, и светлые, отливающие шелком перышки покрывали вытянутое тельце. Два огромных крыла еле заметно подрагивали, когда птица покачивалась из стороны в сторону, переступая с лапы на лапу. Крепкие куриные конечности впивались в толстую ветку. Длинные когти давно исцарапали кору, оставляя истертый ствол совершенно обнаженным.
Гамаюн нежно курлыкнула заставляя меня замереть напротив.
Огромные зрачки потеряли очертания и стали расплываться шире, затягивая не только радужку, но и весь глаз угольно-черной пропастью. Дыханье перехватило в груди — никогда прежде я не видел столь прекрасного создания. Её черты лица совершеннее статуи самого искусного мастера. Только природе под силу создать подобное совершенство, и она его воплотила в образе редкой сказочной птицы.