Судмедэксперт посерьезнел и двинулся к дверям, которые, судя по всему, вели в столовую. Опалин вошел за ним, молча оглядел обстановку, буркнул: «М-да…» и повернулся к Горюнову.
– Отпечатки…
– Да понял я, – хмуро откликнулся эксперт.
Шесть трупов с искаженными лицами. Мужчина, женщина, еще один мужчина, две женщины и девочка-подросток. Девочка лежала на диване, остальные были разложены на ковре, и Казачинскому на мгновение почудилось, что перед ним сломанные куклы. Он тотчас устыдился своей мысли, но она засела где-то в подсознании и не давала ему покоя.
– Они сидели за столом? – недовольно спросил Опалин у брюнета лет тридцати в форме с синими петлицами, который у окна рассматривал содержимое одной из чашек. – Не надо было их трогать до фотографирования…
– Как скажете, Иван Григорьевич, вы же у нас главный, – с плохо скрываемым раздражением ответил коллега. Тут Шаповалов изумил Казачинского: судмедэксперт стал на колени и принялся обнюхивать губы убитых, как собака.
– Ка-це-эн, – уверенно объявил Владимир Митрофанович через некоторое время, поднимаясь на ноги.
– Цианистый калий, – перевел Опалин для Казачинского, который, впрочем, понял только то, что речь идет о каком-то яде. – Здесь три женщины, а у профессора вроде было только два женатых сына. Кто третья? Неужели вдова старика?
– Третья – Надежда Новикова, сестра жены Романа Елистратова, пришла в гости, – сухо сказал коллега Опалина. – Кто-то отравил еду, предположительно – чай и кофе, который пили в конце ужина. Дети Дмитрия Елистратова еще маленькие, находились в детской, их задушили подушкой. Домработницу зарезали, она на кухне, смотри не поскользнись – там лужа крови. Действовал явно не один человек. Да, на втором этаже вскрыты стены двух комнат, и оттуда что-то изъято. Вещи в шкафах и секретерах перерыты, на полках пустые места, ценностей и денег тоже не наблюдается. Я вызвал двоюродную сестру профессора, Алевтину Бунак, которая бывала в доме, собирался выяснить, что именно пропало… но тут ты являешься на готовенькое.
– Ладно тебе, Румянцев, – добродушно сказал Опалин. – Мы же в одной лодке. Дворник что говорит?
– Что говорит, что говорит… Ничего не знаю, ничего не видел. У него пристройка с отдельным входом, я проверял – из окна и впрямь не видно, кто входит в дом. Я, говорит, им не прислуга, у них домработница была, чтобы двери открывать. Черт его знает… Может, и навел. А может, и нет. У домработницы дружок какой-то был, который к ней ходил…
– Что за дружок?
– Да не знаю я, – озлился Румянцев. – Твое дело, ты им и занимайся теперь, а я тогда пойду вместе с моими ребятами…