— Это хорошо, — согласился Сталин, — но надо ускорить.
— Слушаюсь, товарищ Сталин! — Устинов сел.
— Почему у нас нет миномётов? Это не новое дело. Ещё в эпоху империалистической войны немцы спасались от западных и восточных войск — наших и французских — главным образом минами: людей мало — мин много. Двадцать четыре года прошло, почему у нас до сих пор нет миномётов? — В голосе Сталина, внешне совершенно ровном и спокойном, возникли едва заметные нотки раздражения.
Все сидящие за столом записывали время от времени. Устинов писал всё время.
— Дальше — танки. Нужны не сотни, а тысячи танков. Танки, защищённые броней, — это всё! Если танки будут толстокожими, они будут чудеса творить при нашей артиллерии, при нашей пехоте. Нужно давать больше снарядов и патронов для противника, жалеть своих людей, сохранять силы армии, как, впрочем, в этой войне и делал Маннергейм в отношении своих, финских, солдат. Нам тоже надо научиться беречь своих солдат. Для этого надо хорошо вооружить их автоматическим оружием. У финской армии, конечно, обнаружился тоже целый ряд серьёзных недостатков, но это уже другой разговор.
Сталин после небольшой паузы продолжал. Теперь и нарком обороны Ворошилов тоже постоянно записывал. Вскоре, в мае сорокового, Сталин уже сместит его с этого поста.
Маннергейм не знал тогда о таком высказывании Сталина, не мог знать. Узнал об этом совещании примерно через полтора года от немецких разведывательных служб.
...Небо было пасмурным, лёгкий ветер закручивал позёмку по дороге впереди автомобиля. Немецкий мощный четырёхколёсный легковой вездеход, ревя двигателем, мчался по заснеженному шоссе от Ставки, размещённой в бывшей школе, в посёлке Миккели, к переднему краю. Маннергейм не любил ездить медленно. Он сидел рядом с водителем, слушал не очень далёкие раскаты артиллерийской стрельбы, которые, порой, перекрывали гул автомашины, смотрел на заснеженную дорогу и заиндевелый смешанный лес по обеим её сторонам.
Три, четыре или пять месяцев будет эта тяжёлая война? Сколько бы пришлось, надо выстоять и выдержать. Идёт война за существование страны, за свободу и жизнь народа. Но уже сейчас надо снова и снова пробовать договориться с русскими. Сталин — политик. И с ним можно договориться. Через Швецию — через советского посла госпожу Коллонтай, через... другие каналы.
В машине ехали ещё три офицера. Заместитель начальника его штаба, адъютант и начальник личной охраны. Все они молчали, не нарушая хода мыслей фельдмаршала. Позёмка закручивала на дороге длинные и белые свивальники, дальние залпы артиллерии раскатывались над мёрзлым январским лесом. Быстрый автомобиль серо-защитного цвета с брезентовым верхом с рёвом мчался по зимней лесной дороге.