...Филипп чётко и размашисто выстукивал копытами по каменистому грунту, а когда караванная тропа шла по песку, звуки копыт становились совсем другими. Песок уже промерзший, чуть прикрытый подмороженным снегом, как-то своеобразно и странно похрустывал.
Путь лежал по юго-западному краю пустыни. В глубокой папахе с поднятым воротником овчинного полушубка барон сидел верхом, покачиваясь в такт шагу коня. Он двигался третьим в своём караване. Девять лошадей и два верблюда. Высокие, уверенные в себе, невозмутимые, как природа их Азии, двугорбые замыкали караван.
И вдруг полковник увидел впереди над пустынной дорогой святящуюся человеческую фигуру.
Высокий, весь пронизанный светом, человек, с отчётливым переливчатым ореолом вокруг головы, словно парил над серо-жёлтой землёй пустыни. Руки его были подняты, но не распростёрты, как обычно в изображениях Христа на иконах, а сложены рука к руке перед его лицом.
И сам он был и похож на Христа, и не похож. Барон вдруг почувствовал, понял, что перед ним как бы возвышенный над миром Посланник единого Всевышнего, равного и великого для всех верующих разных религий! И неверующих тоже...
Маннергейм, конечно, в Бога верил, но назвать себя человеком особо религиозным, тем более богобоязненным, не мог никак.
Однако он смотрел на Посланника как заворожённый, не в силах, да и не желая, оторвать взгляда.
Вокруг царила первозданная тишина. Казалось, что вообще нет ни звуков каравана, ветра, — ничего. Только тишина. И вдруг полковник услышал голос, который обращался к нему, к Маннергейму. Светящийся человек ничего как будто не говорил, но голос звучал громко и отчётливо, даже гулко...
— Путь твой будет долог и велик, барон Маннергейм. Много войн встанет на пути твоём. Тебе придётся и терять высоту, и снова возвышаться. И каждое возвышение будет всё больше и значительнее. Ты сделаешь для северных народов Земли большие дела. Очень многие помешают тебе, как всегда мешают избранным. Сторонись жестокости, хотя без неё не обойтись на грешной земле. Но не будет в твоих трудах предательства, трусости и бесчестия. Ты не должен ошибаться в делах твоих, ибо это повлечёт большие беды. Высокий свет, достойный тебя, поможет тебе всегда найти истину для спасения народа твоего и помощи другим...
Посланник растаял, едва умолк звучный голос. Исчезла тишина, и снова возникло постукивание копыт и подвывание ветра.
Полковник поправил папаху, достал большой носовой платок и вытер обильный пот, от волнения выступивший на лбу. Было холодно, но лоб его вспотел.
Они уже шли целый день, смеркалось, пора было ставить юрты. Потому что до жилья ещё часов шесть пути, а кони и люди устали. Но он усталости не чувствовал совсем. Он был взволнован и не понимал, то ли всё это пригрезилось ему, то ли незаметно заснул? Но он не спал. Он в этом был уверен. Что же это было? Судя по поведению остальных людей и коней, всё это и слышал, и видел только он...