: Мордред спасен Ивором.]
Гавейн падает и умирает у кромки океана, призывая Артура. Между тем ярость Гавейновых людей расчищает берег, приходит Артур и целует Гавейна на прощанье.
Плач Артура.
Здесь я привожу, в силу причины, которая вскоре покажется очевидной, и плач короля Артура из аллитерационной «Смерти Артура», и его же вариант из «Гибели Артура».
[32]
Плач короля Артура о сэре Гавейне в набросках к «Гибели Артура» представлен на самой ранней стадии создания и, к несчастью, записан самым неразборчивым отцовским почерком. Нижеследующий текст – это все, что я сумел расшифровать после долгого изучения рукописи:
Сумрачно стало на сердце у славного короля
стенает он слезно рыдает
взирает на вежды навеки сомкнутые
что свинец губы и [? лилейно-бледные].
Тут [? корону] кинул он крича громко
«Родич милый, разлад в душе моей
моя слава сгинула, счастье [приписано сверху: благое] иссякло.
Здесь защита моя и помощь и щит мой и меч
мое сердце и сила и мой… мощный
моя поддержка и помощь
из всех рыцарей [?? благороднейший].
из всех [?королей]… радели о Господе
Королем быть… хоть корону носил я.
Я… [?погиб и пропал] в пределах собственных.
А, страшная смерть слишком ты медлишь!
вынимаешь душу ты из меня вживе.
В аллитерационной «Смерти Артура» рыцари упрекают короля за неподобающее проявление горя:
[33]
Здесь отец набросал несколько слов под заголовком: «Сэр Ивейн утешает его словами Беовульфа»:
по-женски жаловаться – жалкая участь
лучше месть, чем плач
Мне кажется, отец наверняка имел в виду тот фрагмент из поэмы «Беовульф», где главный герой обращается к Хротгару, датскому конунгу, в строках 1384–1389:
Ne sorge, snotor guma! Selre bið æghwæm,
þæt his freond wrece, þonne he fela murne.
Ure æghwylc sceal ende gebidan
worold lifes, wyrce se þe mote
domes ær deaþe; þæt bið drihtguman
unlifgendum æfter selest.
Мудрый! Не стоит печалиться! – должно
мстить за друзей, а не плакать бесплодно!
Каждого смертного ждет кончина! –
Пусть же, кто может, вживе заслужит
вечную славу! Ибо для воина
лучшая плата – память достойная!
[34]В аллитерационной «Смерти Артура» король Артур затем дает обет:
[35]
Предварительные отцовские наброски в том, что касается королевского обета лишить себя всех основных удовольствий, выглядят так:
Артурова клятва
Ни с собакой, ни с соколом не скакать мне за дичью,
Не знать ни пиршеств, ни арфы, не носить мне короны,
[? не сидеть за] Круглым Столом, пока не отмщен Гавейн.
Самоочевидно, что, если отец и не держал перед глазами открытой аллитерационную «Смерть Артура», то, по крайней мере, этот фрагмент перечитал непосредственно перед тем, как набросал первоначальный вариант плача Артура по Гавейну и его обета самоотречения.