Когда приближаюсь к лестничному пролету то понимаю, что голос принадлежит мужчине. Голос, который обзывает моего отца ублюдком и грозится перерезать ему глотку… У меня совершенно отсутствует чувство страха, поэтому я спешно спускаюсь по ступеням вниз и застываю от неожиданности.
В прихожей прямо у входной двери стоят два незнакомых мне мужчины и резво толкают отца в грудь, отчего он впечатывается в стену и смотрит на нападающих испуганными глазами. Сердце сжимается не от страха, а от боли за единственного для меня родного человека.
— Что вы делаете? Немедленно отпустите его! Я сейчас же вызову полицию! — торопливо сбегаю по ступеням вниз и с полыхающими глазами смотрю на наглых отморозков, которые вторглись в наш дом.
Меньше всего я думаю о том, что мне тоже может грозить опасность и эти люди вполне могут быть вооружены.
— Мия, все в порядке. Иди в свою комнату, я как-нибудь сам разберусь, — папа пытается казаться невозмутимым и натягивает на лицо вымученную улыбку, но я даже не думаю двигаться с места.
Один из мужчин — брюнет с длинными волнистыми волосами отступает от отца и недружелюбно со звериным оскалом улыбается в мою сторону.
— Роберт, ты не говорил, что у тебя такая милая дочка, — его глаза бегло пробегаются по моим ногам, талии и груди. Несмотря на то, что на мне домашний костюм под его взглядом я ощущаю себя обнаженной.
Инстинктивно закрываю руками грудь и смотрю на мужчину с вызовом — пусть думает, что я ни капли его не боюсь. Но на деле это не совсем так.
— Дай мне еще немного времени — я все улажу, — стонет отец, прижатый к стене рыжеволосым короткостриженым парнем.
Длинноволосый брюнет поворачивается к отцу, коротко смеется и делает своему напарнику жест, после которого тот послабляет хватку.
— Хорошо, дружище. У тебя есть неделя до погашения первой суммы, — рыжеволосый открывает входную дверь и пропускает вперед брюнета. — Еще свидимся. Обязательно свидимся.
Когда чужаки покидают наш дом, я бегу в объятия отца и крепко сжимаю его за шею. Папа гладит меня по волосам и успокаивает словно маленькую, хотя ему самому было нелегко. Я не знаю, что эти парни хотели от моего папы, но более чем уверена, что они еще пожалеют об этом.
— Ну-ну, детка, всё хорошо.
Спустя полчаса закрыв двери на все замки мы сидим в кухне и пьем вкусный фруктовый чай. Руки все еще дрожат от посторонних шорохов вне дома, и чтобы отвлечься я спрашиваю у отца каким образом эти ребята оказались в нашей прихожей, и кто вообще впустил их. Лицо отца кривится в грустной усмешке, и он будто становится на несколько десятков лет старше.