– Ну, потренируешься немного, привыкнешь. Начнёшь файерболы пускать одной силой мысли, без всяких пассов руками. Правда с алхимией придётся немного тяжеловато, да и с рудокопством, кузнечеством, каллиграфией и прочими ручными профессиями придётся завязать.
– Шутка затянулась.
– Скучный, ты брат, словно хранитель порядка. Ты случайно не относишься к перфикционистам? Может к оппортунистам? Нигилистам? Педе… Хотя куда-то меня не туда понесло… Может ты ещё и предвечную славишь?
– А ей это нужно?
– Нет, конечно, она и без этого нормально существует, я бы сказал живёт, но по отношению к ней это звучит как-то кощунственно. Ты знаешь, был как-то забавный случай. Однажды я у неё косу стырил. Было так весело, пока она со мной в догонялки играла. На земле такое творилось: битвы в самом разгаре, разумные крошат друг друга в капусту, а никто не умирает. Это было потрясающе. Надо бы как-нибудь повторить, только вот она свою косу больше нигде не оставляет. Как вцепилась в неё мёртвой хваткой, так больше и не отпускает. Ха, каламбур вышел. Ну ты понял. Так о чём это я? Ах, да!
Внезапно выскочившая из ниоткуда клешня, щёлкнула прямо там, где только что была моя шея. Уклониться удалось с большим трудом и падением. Зато мои руки вернулись на место. Но так и осталось непонятно, то ли они всегда там и оставались, просто испарилась иллюзия, то ли они вернулись после щелчка клешни в момент, когда я падал на пол.
– Так вот, тебе нужно побыть моим представителем на великосветской встрече. Как ты понимаешь спящие – спят, Голос их – совсем дурная скотина. А единственный мой святой – это ты. Так что, кто кроме тебя может представлять мои интересы?
– Звучит логично.
– Погано, если честно. Не люблю эту науку, она целиком основана на порядке. И это меня убивает, но иногда, как видишь, приходится пользоваться. Осторожно, жаба!
Непонятно откуда выскочила огромная жаба и влепила в меня свой длинный и липучий противный язык. Язык тянул меня в пасть, но резать его, чтобы дать новую порцию для веселья безумного бога, я не собирался. Ведь что может быть безумнее, чем даже не пытаться вырваться.
– Ну и зачем это было нужно? – как можно менее заинтересованно спросил я.
– Действительно… – Щелчок клешнёй и теперь уже ко мне притягивалась голова лягушки, а не я к ней. Из неё обильно сочилась кровь и какие-то ещё не сильно приятные на вид жидкости, но пасть медленно подползала ко мне. Язык не прекращал свою работу. – Ладно, ладно, уже перестал.
Ещё один щелчок и я оказался сидящим в кресле рядом с журнальным столиком, напротив меня в кресле-качалке покачивался Хаос в виде нэко. В руке его красовалась трубка, дымящаяся каким-то фиолетовым дымком.