– Опять? И к кому же мне идти?
– К Маджир?
– Вы задолжали Маджир сто пятьдесят одну марку. Она сказала, что больше не поверит вам в кредит.
– Может, Спицерия?
– Ему вы должны триста шесть. Та же история.
– Проклятье! Как это могло получиться?
Хильди окинула Танни, Желтка и шлюх многозначительным взглядом.
– Вы правда хотите, чтобы я ответила на этот вопрос?
Орсо покопался в памяти, ища кого-нибудь еще, но быстро сдался. Сдаваться было еще одной из способностей, в которых он весьма преуспел.
– Бога ради, Хильди, все же знают, что на меня можно положиться. В недалеком будущем меня ждет весьма значительное наследство!
Весь Союз, ни больше ни меньше, вместе со всем, что в нем есть – со всей неподъемной тяжестью связанных с ним забот, невероятной ответственностью и сокрушительными ожиданиями… Орсо скривился и швырнул ей коробку.
– Мне вы тоже должны девять марок, – буркнула Хильди.
– Кш-ш! – Он замахал на нее руками, но мизинец запутался в кружевах, и Орсо пришлось мучительно его высвобождать. – Просто сделай что-нибудь!
Испустив страдальческий вздох, девушка напялила поверх золотистых волос свою древнюю солдатскую фуражку и шагнула в толпу.
– А она смешная, эта ваша девчонка на побегушках, – пропела одна из шлюх, чересчур тяжело наваливаясь на его руку.
– Она мой камердинер, – нахмурившись, отозвался Орсо. – И она, черт возьми, настоящее сокровище!
Тем временем бородач на эшафоте выкрикивал лозунги ломателей со все возрастающим энтузиазмом. Шум в толпе нарастал; к немалому замешательству инквизитора, осужденный начинал находить отклик в сердцах людей. Сквозь насмешливые выкрики то и дело прорывались возгласы одобрения.
– Нет машинам! – надрывался бородач, натягивая жилы на толстой шее. – Нет захватам общественных земель!
Он казался дельным человеком. Во всяком случае, более дельным, чем Орсо.
– Как можно разбрасываться такими людьми! – пробормотал тот себе под нос.
– Открытый совет не должен быть только для благородных! Каждый должен иметь право голоса…
– Хватит! – рявкнул инквизитор, взмахом руки давая знак одному из своих подручных. Пленник еще пытался говорить с затянутой на шее петлей, но его слова потонули в гневном ропоте толпы.
Вот ведь парадокс: этот человек, рожденный безо всяких преимуществ, верил во что-то настолько сильно, что был готов умереть за это. А Орсо, от рождения имевший все, чего только можно пожелать, едва мог заставить себя вылезти утром из постели. Или, если быть точным, после полудня.
– Но ведь в постели так хорошо… – пробормотал он.
– Вот именно, ваше высочество, – проворковала ему на ухо вторая шлюха. Ее духи воняли настолько тошнотворно, что было удивительно, что вокруг нее не падают с неба потерявшие сознание голуби.