— Имей в виду, Сергей, это не маленький кусок. Ты можешь пройти до Ледовитого океана и обратно, добраться до Камчатки и снова вернуться — и не увидеть живой души. Так что будь осторожен в пути.
Нестеров с удивлением посмотрел на Саламатова и не нашел, что ответить. Он сделал вид, что проверяет лыжное крепление, а когда снова выпрямился, Саламатов уже отвернулся к шоферу.
Сергей приладил заплечный мешок, переступил с ноги на ногу на лыжах. Все в порядке. Груз не тяжел, крепление прочное. Есть запасные ремни на случай аварии. Топорик в чехле кажется почти невесомым. Ружье на широком ремне не режет плеча. Хорошо, что он послушался Саламатова и сделал настоящие охотничьи ремни, во всю ширину плеча; а плечи у него — дай бог всякому, будто специально приспособлены для тяжелой ноши. Если бы не контузия и не раны, думал ли бы он о тяжести предстоящего пути? Пускай же этот путь будет легок! Вперед!
Саламатов придирчиво оглядел его снаряжение. Все оказалось как надо. Он сказал:
— Тимох кочует сейчас на Колчиме. Я звонил в верховья, чтобы ему сообщили о твоем выходе. Он приведет своих людей на Ним. Если что потребуется срочно, пошли его, он на ногу легок, в два дня пробежит то, что другому и в неделю не одолеть. Обоз я завтра обязательно отправлю, а когда пришлют рентгеновский аппарат, отправлю второй — с подкреплением. Так что отрываться, как в прошлый раз, я тебе не дам…
— А если аппарат не пришлют? — усмехнулся Нестеров.
— Побоятся! — сердито сказал Саламатов. — Пусть Палехов говорит что хочет, алмазы у нас будут.
— Будут, — тихо ответил Нестеров.
— Ну ладно. Не волнуйся. Берегись весеннего обмораживания. Смотри, ты обещал Варваре Михайловне вернуться благополучно.
Сергей протянул руку. Саламатов шагнул к нему, обнял и поцеловал.
Нестеров взобрался на ледяной вал и бросил прощальный взгляд на рудник, где кончался обжитой мир. Если сбудется задуманное, дорога сорвется с этого вала вперед, через пади и ущелья, мимо Красных гор, по берегам лесных рек, вступит в верховья Нима, достигнет долины — и там будет город!
Он помахал рукой на прощанье и скатился с вала. Снег заскрипел под лыжами. Заледеневшие гребешки наста треснули и рассыпались, пылая под солнцем подобно самоцветам — этим каменным светлякам, хранящим в своей глубине остуженный пламень земли. И сразу упала синяя тень леса. Она охватила путника знойным холодом, от которого тревожно не только телу, но и душе.
Позади лежала лыжня, отливая фиолетовым цветом. На одном конце ее еще стояли Саламатов и шофер. Лыжня все удлинялась, чтобы достичь где-то впереди пристанища для человека, вышедшего в дальний путь.