– Я приехал сразу же. Но письмо пришло за неделю до… за неделю… – Старик смежил веки, его плечи затряслись, и он зашелся в рыданиях.
Чарити пришлось обхватить его рукой, чтобы не дать упасть. Чемодан посетителя она поставила на пол. Мужчина был таким знакомым!.. Они стояли рядом, он бормотал что-то неразборчиво. Выше ее ростом, под дряблой кожей выпирают кости. Когда-то этот человек был крепким и широкоплечим, но время взяло свое.
Старик втянул в себя воздух и вроде бы обрел силы.
– Простите меня. – Он вытер слезящиеся глаза тыльной стороной ладони. – Я всего лишь… я бы хотел поговорить с Джорджем. С моим братом.
От неожиданности Чарити сама чуть не упала.
– Дядя Гарольд?
Так, значит, она не ошиблась, увидев дедушкины глаза. Такие же миндалевидные, такого же неяркого голубого оттенка, цвета весенней синевы, и теплые, как налитые солнцем ягоды.
Какое-то время они смотрели друг на друга, и Чарити буквально видела, как гость ищет знакомые ему детские черты в стоящей перед ним молодой женщине.
– Чарити?
Она шагнула ближе и крепко обняла его за шею. Зажмурилась и почти – почти – поверила, что прижимает ее к себе дедушка. Это успокоило, и в то же время боль стала сильнее. Из горла вырвались рыдания, идущие из самой глубины души. Никто кроме дяди Гарольда не смог бы понять, что́ Чарити потеряла со смертью деда.
У самого уха что-то зашуршало. Письмо. То самое, которое привело его сюда. Гарольд на миг отпустил девушку, сунул письмо в карман и вновь принялся гладить ее по волосам, пытаясь успокоить. Вообще-то она была не из тех, кто черпает силы от прикосновений другого человека. Выросшая с матерью, которая редко проявляла чувства, Чарити не нуждалась в объятиях. Однако бабушка и дедушка всегда были щедры на подобные проявления любви, и сейчас она скорее умерла бы, чем оторвалась от Гарольда.
И вдруг Чарити вздрогнула. Гарольд сказал, что хотел бы поговорить с Джорджем. Ничего не знает?.. Чарити отпрянула. Она должна сообщить ему о смерти брата. Но лишь беззвучно шевелила губами, не в силах подобрать ни слова.
Гарольд зажмурился, морщины на лбу углубились. Губы сжались в тонкую линию, и он затряс головой. Потом распахнул глаза и произнес:
– Я опоздал.
Такой печали в голосе Чарити еще не приходилось слышать. Слова сорвались с его губ и упали вниз, на пол веранды, как бомбы.
Силы оставили Чарити, и мир расплылся перед глазами.
– Он… он…
Гарольд с силой сжал ее плечо:
– Он умер.
Чарити кивнула, пытаясь снова не расплакаться. Она просто не могла оторваться от человека, которого не видела двадцать лет. Но когда он поднял голову и посмотрел ей в глаза, ее охватило другое чувство, свежее, как утренний дождь, и необычное, как морская раковина. Она ощутила через дядю Гарольда связь с дедом. Словно какая-то часть его вернулась домой. Потрясенная, Чарити перевела взгляд на чемодан гостя. Он останется здесь… по крайней мере, на время. Над ней распустились паруса надежды.