Эфедры поблизости нет, сухостоя мало — трудновато будет строиться, забрасывать продукты и ходить на работу. Но избушка будет скрыта от чужих глаз и без нужды никто не придет в гости. Ощущение защищенности и покоя, перевешивало здравый хозяйский смысл.
Алик посмотрел на склон противоположного берега реки, крутой, покрытый лесом, на вершине его вздымались красноватые, отвесные скалы с каменным куполом странного вида — будто это башня или старинная крепость. Из-под купола тонкой змейкой тянулся узкий кулуар, распаханный многолетним сходом лавин. Его выброс из снега, камней и выкорчеванных деревьев лежал почти на берегу реки. Вот бы где устроиться — уж там-то никто не потревожит. Правда, путь из дома до рабочего места занимал бы весь день и вода там вряд ли есть поблизости. Если только построить лифт и водопровод… И завертелись в голове глупые несбыточные мысли об устройстве неприступной крепости, о теплом доме, полном детей, о любимой женщине. Алик спохватился, когда представил семерых крепких парней, сидящих за столом в том неприступном доме. Усмехнулся.
Сплюнул. Только что из города, а уже понесло…
В чистом майском небе застрекотал вертолет, сделал круг над той самой скальной башней, завис над ней, резко снизился и пропал. Впрочем, через пару минут он взмыл с того же самого места. Похоже, что высаживал кого-то. Выходит, что и там покоя нет. Алик встал, поправил на плечах лямки рюкзака, на ходу просматривая в бинокль противоположный берег реки. Верхняя граница его участка проходила где-то здесь: выше резать эфедру нет смысла — все равно не вывезешь. Но он поднялся еще километров на семь, вынул из кармана измятую схему. Та падь, где он нашел подходящее место для жилья, называлась Жим-Жирт — мертвая тишина в переводе с казахского. Алик хмыкнул, название ему нравилось. Теперь он стоял у устья другого распадка — Аурулы, но прохода туда не видел — может быть, врала карта?!
Алик переправился через реку, слегка зачерпнув воду сапогом. Возле устья притока Байсаурки был молодой ельник, среди деревьев клокотала прозрачная горная речка. Чикиндист стал подниматься по ней, вкрадчиво заглядывая в омуты и ямы. Под водопадами среди камней лениво изгибались крупные рыбины.
Алик сбросил сапоги, вырезал удилище, настроил удочку, поймал мельтешившую муху, насадил на крючок, подвел к самому носу одной из непуганых рыбин, она, изогнувшись упругим телом, брезгливо оттолкнула наживку.
— Ишь, какая разборчивая, — пробормотал он, снял с крючка мокрую, хрустнувшую в пальцах муху, вытер руку о штаны. Покрутил головой, осматривая траву и кустарник, накрыл ладонью зеленого кузнечика. И опять рыба отвергла наживку.