Малик подал руку, помог освободиться от беседки.
— С прибытием, охотник, — крикнул Алексей, возясь возле лебедки. — Газеты не читаешь?.. А жаль: по радио такое говорят — жить хочется. Глядишь, скоро рассекретимся.
На этот раз Алика встречали как своего. Он вошел в зал и сбросил сапоги.
Застучали торопливые шаги на лестнице, навстречу выбежала Аня в тех же шортах и в отглаженной рубашке. Глаза ее блестели, как тогда, у озера. Движения были то порывисты, то заторможены. «Неужели поддатая?» — подумал Алик.
Она положила руки ему на плечи. Не обняла, а всего лишь придвинулась, мимолетно коснувшись свежей рубашкой и чистой кожей его пропахшей кострами куртки. Что-то несбывшееся заныло под сердцем, не доверяясь, он подумал, с привычной волчьей настороженностью глядя в искрящиеся глаза: «Спиртным не пахнет… Колес наглоталась, что ли?»
— А дымом, а табаком пропах… Хочешь ванну?
— Хочу и ванну, — улыбнулся Алик. Хотел добавить: «И ванну, и Анну», но не посмел.
— Что это на тебе? — капризно и кокетливо воскликнула она.
Алик опустил глаза. На его ногах были коричневые женские чулки, зашитые черными нитками по носку. Он ругнулся про себя, но выставил ногу.
— А что? Чулки по семьдесят копеек. Очень удобно. Стирать не надо. Отрезал грязную часть, зашил конец, и порядок: они же длинные — на месяц хватает.
— Ужасно! Раздевайся — и в ванну. Я все приготовлю.
Алик вдруг вспомнил, что ходит в тех самых дареных трусах. Из белых они стали серыми. Вдруг Аня заскочит в ванную, когда он будет раздеваться…
Подошел Сергей в одних трикотажных штанах. Его глаза без очков были беззащитны и добры.
— Рад встрече. Надеюсь, на этот раз удастся поговорить.
Когда Алик, мокрый и растрепанный, вышел из ванной, Сергей, уже в косоворотке, подхватил его под руку, повел за собой. По лестнице вниз летела Аня. Сергей крепче сжал локоть гостя:
— Он мне нужен на полчаса, не больше. После ужина Алик твой. Пожалуйста!
Аня, сверкнув глазами, пролетела мимо, коснувшись чикиндиста плечом.
Сергей пропустил его в ту же комнату, где он провел две ночи в прошлый раз, поморщился от дыма сигареты, заговорил медленно, обдумывая слова.
— Ушел ты от нас и, конечно же, подумал — развлекаются ребята?!
Алик скосил глаза на столбик пепла, чуть пожал плечами, поняв, что о нем здесь много говорили:
— Сейчас не помню, о чем думал.
— Итак, кто мы? — ровным мягким голосом заговорил Сергей. — Община.
Колония. Или вообще группа, которой нет названия. Разве это важно?! Все мы чувствуем: что-то меняется в мире, в нашей стране. Не берусь утверждать, в хорошую сторону или в плохую… Но то, что во всем мире, не только у нас, теряются связи между близкими людьми, между людьми и матушкой-природой, это — факт! Я, например, верю, что, уходя от общества, мы не обособились от него, потому что надеемся всем указать пусть к спасению. Он — в единении. А единение — если хочешь — это любовь: и братская, и супружеская. Семья — это, конечно, прекрасно, но она разрушает общину. Человеку, чтобы выжить, всегда превыше всего нужна была община — круг близких, надежных и любимых людей.