* * *
21 июня 1904 года, утро. Великое Княжество Цусимское, дом в окрестностях Такесики, занятый Её Императорским Высочеством для собственных нужд.
Великая Княгиня Ольга Александровна Романова.
Уже неделю я живу в маленьком[3] японском домике, кушаю из маленьких тарелочек традиционные японские блюда и пью из маленьких чашечек традиционный японский зеленый чай. Прислуживает мне пожилая японская пара и их взрослая дочь, ни слова не понимающие по-русски и лишь чуточку разумеющие по-английски. Глава семейства, господин Иида Окуто, служит за садовника и привратника, его жена, госпожа Хиро, стряпает на кухне, а дочь по имени Мисаки убирает в доме и помогает моей горничной Асе и ее помощнице кореянке У Тян. Теперь каждый вечер Мисаки и У Тян макают меня в японскую ванную офуро (представляющую собой дубовую бочку, наполненную крутым кипятком, настоянным на травах), после чего кладут на массажный стол и, смазав все тело ароматическим маслом, в четыре руки начинают мять наподобие того, как русская баба старательно месит тесто на пироги. Во время самой процедуры все это кажется ужасной пыткой, но потом легкость в теле образуется просто восхитительная, и засыпаю я как младенец, зачастую прямо во время вечернего чтения с книжкой в руках.
Из сбивчивых невнятных объяснений моих временных слуг я поняла, что двух их сыновей сожрала беспощадная война, как и жениха девушки Мисаки. И это не единственная семья на острове, понесшая такие горестные потери. Но они не винят меня и других русских в постигших их несчастьях. Ведь Япония сама напала на Россию, поэтому и причина бед простых японцев находится не в Петербурге, а в Токио; но я все равно по-человечески выразила им свое соболезнование. Они же не виноваты в том, что их правительство начало эту войну. Впрочем, я признаю и правоту моего Александра Владимировича, который говорит, что когда прямо напротив тебя стоит жестокий враг с оружием наизготовку, то ты сначала должен его убить, а лишь потом думать об абстрактном гуманизме. В человека этот враг превратится только тогда, когда бросит наземь оружие, поднимет вверх руки и взмолится о пощаде. А пока враг не сдался – его следует уничтожать самыми беспощадными способами. Не мы начали эту войну, но нам ее заканчивать.
С другой стороны, можно было бы сказать, что простым русским мужикам и бабам тоже не нужна ни Маньчжурия, ни Корея, ни база нашего флота в Порт-Артуре. Но это впечатление обманчиво. Павел Павлович, к которому я ежедневно хожу на занятия по практической политике, поясняет, что те, кто не хочет воевать за Порт-Артур и Сеул, скоро будут иметь проблемы с японцами под Читой и Хабаровском, а потом и жестокую междоусобную свару между собой. Поскольку глобализация – процесс естественный и объективный, то уж лучше мы, русские, будем в нем активной составляющей, а японцы пассивной, а не наоборот. К тому же Российская империя, в отличие от остальных, никак не делит своих подданных по сортам. Крестись, служи, приноси пользу – и никто даже не вспомнит о том, какого ты роду-племени. Вот так и с цусимскими японцами – мой Александр Владимирович сразу предложил им выбрать: либо они принимают присягу на верность Цусимскому княжеству и Российской империи и остаются; либо берут столько, сколько смогут унести на руках, и уезжают на территорию Японии, где их никто не ждет.