Тот поднял голову:
— А знаешь, здесь действительно случай особенный, — комиссар легонько постучал ладонью по папке с документами, — я уж не говорю про рекомендации с работы, из вечернего техникума. Но он ведь по комсомольской путевке… А вот разгадка, что возраста не хватает, — он потряс в воздухе какой-то справкой. — Аэроклуб за несколько месяцев окончил. Не-е-т, тут дело серьезное.
— У них у всех дела серьезные… — генерал заходил по кабинету из угла в угол. Молча. Потом снова комиссару: — Характер у тебя, брат, мягкий… В общем, смотри: отвечать вместе придется. — И тут же засмеялся вдруг облегченно, будто от ненужной тяжести избавился. Обнял Алексея за худенькие плечи и слегка подтолкнул к двери: — Летай, комсомол!..»
Борис читал уже с увлечением. Он забыл и о санитарке, и о раненом летчике, и о споре с Тамарой. Его волновала судьба Алеши Решетова. И Тамара успокоилась, поставила стул поближе и заглядывала в текст из-за Бориного плеча.
— «Диплом об окончании училища через несколько лет вручил Решетову тот же генерал.
— Рад, что не ошибся в тебе, — сказал он и снова, как и в первый день, по-отцовски обнял за плечи. — Хорошо должен летать. И назначение тебе — особое…
Алексей попал в группу летчиков, впервые в стране осваивавших ночные полеты. Летал он на истребителе И-153, который в народе любовно называли «Чайкой».
Утром 22 июня 1941 года Алексей одним из первых взлетел по тревоге. Он вел машину с одной неотвязной мыслью: «Что это? Война или провокация?»
Вот они, самолеты фашистов. С длинными, широко расставленными шасси. С непривычными еще для глаза черными крестами на фюзеляжах.
…Трудно пришлось Алексею в первом бою. Это был яростный бой. В нем Решетов ощутил святые чувства: презрение к смерти и ненависть к врагу. Но и торжество победителя испытал он в эти минуты, когда задымился первый сбитый им Ю-87. Задымился и свалился в беспорядочный штопор.
Было это 22 июня сорок первого года в первые минуты войны.
Так началась боевая жизнь Алексея Решетова. А дальше — вылет за вылетом. И горечь отступления. И, словно бритвой по сердцу, скупые сводки Совинформбюро.
Особенно запомнились воздушные сражения под Валуйками, где он потерял своего боевого побратима Женю Жердия.
Бой шел над самым передним краем. Жердия сбил одного фашиста. Второго. Он бросался, словно заговоренный, в самое пекло. Его не брали снаряды врага. Однако и свой боезапас был на исходе.
Третью машину Евгений Жердия таранил…
Начальник политотдела танковой дивизии, над которой шел бой, потрясенный мужеством летчика, немедленно связался с авиационным командованием. Он кричал в трубку: