— Да тут и смотреть нечего! — отмахнулась Довиле. — Ни кола ни двора.
— Да и мы в роскоши не купаемся, — согласился Пятрас. — Разве что Шарунас… Жил у дяди как у бога за пазухой.
Довиле насторожилась: куда он клонит?
— А по-моему, Шарунас тоже не велик барин, — сухо сказала она и посмотрела на гостя, пытаясь угадать, к чему он завел разговор об исчезнувшем приятеле.
— Зато не прочь разбогатеть, — уточнил Пятрас.
— Ты так думаешь?
— Да. Недаром же он ушел сражаться за власть буржуев.
Довиле хотела было прекратить этот неприятный, вернее, опасный разговор, или хотя бы перевести его на другую тему, но неожиданно для себя вспылила:
— Да вы, комсомольцы, готовы в каждом видеть буржуя!..
Юноша добродушно рассмеялся.
— Что верно, то верно. Нам эти твари не по нутру.
— Я и сама господ не слишком уважаю, — поддакнула Довиле, — и все же…
— Вот видишь, наши взгляды почти совпадают, — продолжая улыбаться, сказал гость. — Ты бы тоже могла вступить в комсомол.
Его слова развеселили девушку.
— Выходит, ты пришел сюда агитировать меня? — расхохоталась она. — А я-то думала…
— И вовсе не агитировать, — возразил Пятрас. — Я просто так заглянул. Ведь ты мне нравишься.
Довиле снова прыснула.
— Вот это честь! Понравиться классному философу Пятрасу!
— Нравишься, — не обращая внимания на колкости, упрямо повторил юноша.
— Вот досада, а ты мне не очень.
— Знаю, — кивнул Жичкус. — Что поделаешь? Как говорится, насильно мил не будешь.
— Справедливо говорится, — безжалостно заключила девушка.
Гость замолчал, с минуту грустно глядел в угол комнаты, потом перевел взгляд на разложенные перед Довиле учебники.
— Что ж, я пошел, — сказал он, вставая. — Завтра у нас алгебра, а у меня еще уроки не готовы.
— Нашел из-за чего переживать! Ведь ты задачки как орехи щелкаешь, — уже серьезно заметила Довиле.
Жичкус потоптался у дверей, собираясь, видимо, что-то сказать, но передумал и уже с порога буркнул…
— Не сердись…
Несмотря на не слишком радушный прием, Пятрас Жичкус продолжал и потом навязываться в компанию к Довиле. Иногда помогал ей решать уравнения, а чаще всего заглядывал в уютную комнатку просто так.
Однажды он зашел к девушке, когда та была в плохом настроении. Каждое его слово она обрывала ехидной репликой, безжалостно вышучивала парня и под конец попросила его уйти.
Однако Пятрас был не из тех, кого можно легко выбить из седла. На прощание он спокойно заметил:
— Бесишься, сама не зная отчего. Я же вижу: Шарунаса забыть не можешь. Да выбрось ты его из головы! Ведь не увидишь больше.
Довиле задохнулась от возмущения и не ответила. Дверь захлопнулась, а она продолжала смотреть на нее, будто ожидая, что Пятрас вернется и все объяснит. Но его шаги были слышны уже в другом конце улочки.