Когда тропинка, по которой она обычно гуляла, начала спускаться вниз по поросшему высокой влажной травой склону, Антане Даргене заметила в реке двух уточек, которые упорно пробивались против течения у самого берега. Впереди плыл красавец селезень, а вслед за ним заметно меньшая, чем он, пестрая утица. «Супружеская пара или возлюбленные?» — шутливо гадала женщина. Сизые перышки на голове и шее селезня блестели, словно были усыпаны серебряной пылью. Казалось, что на нем нарядная шапка, подбитая синей оторочкой. Концы маховых перьев на крыльях тоже украшены яркими пятнами. «Будто орденские планки, — усмехнувшись, подумала Даргене. — За какие, интересно, заслуги?»
Действительно, весь облик селезня говорил о том, что он уверен в себе и гордится своей красотой. Время от времени он покрякивал, не то браня, не то подбадривая свою подругу. Утица послушно следовала за ним, правда, нет-нет да отваливала в сторонку, чтобы поймать несомую течением веточку, но потом, догоняя повелителя, еще упорнее гребла своими коротенькими лапками. Выглядела она спокойной и скромной, этакая аккуратная крестьяночка в накинутом на плечи коричневом в полоску платке, ею же самой вытканном.
Даргене непроизвольно сравнила себя с нею. Ведь и она всегда послушно следовала за своим красивым и знаменитым мужем. Всегда была такой вот серой утицей. Нет, упаси боже, думая так, она нисколько не ропщет на судьбу и не хотела бы иной участи. Она счастлива.
Вспомнила мужа и почему-то разволновалась. Бросила быстрый взгляд в сторону города, будто услышала чей-то зовущий голос. Неподалеку, на полого сбегавшем к реке склоне, длинной вереницей выстроились пятиэтажки. Залитые заходящим солнцем, сверкали их окна, пестрели выцветшие барьерчики лоджий, кое-где билось на ветру сохнущее белье. Женщина стремилась проникнуть взглядом еще дальше, как бы раздвинуть кубики многоэтажных строений, просверлить в них отверстие, чтобы увидеть те окна, за которыми ждал ее Каспарас Даргис. Может быть, сидел он на балконе и, спрятавшись от лучей солнца под сенью дикого винограда, вчитывался в текст новой роли, а может, мерил нервными шагами гостиную: ждал ее возвращения. Наверняка упрекнет, что так задержалась. Ох, как же не любил он одиночества! Нужно, чтобы кто-то всегда был рядом.
Антане Даргене уже взбиралась по откосу. На сегодня хватит, погуляла. Не терпелось очутиться дома, почувствовала, что уже соскучилась, что хочет видеть лицо Каспараса, заглянуть ему в глаза, услышать голос. Пускай упрекнет, но они так знакомы, эти его упреки, так привычны и, честно сказать, приятны. Побранит, а потом обнимет да поцелует. Он такой.