— Князь! Где вы? Прошу к столу!
Женщина отчетливо представила, как могучий старец вздохнул и поспешил на берег, к своей одежде. Хотя вполне возможно, что он не смутился и даже пожалел о том, что его скромная невестка не решалась подойти ближе. Кто знает… Она вспомнила, что не раз ловила на себе испытующий и в то же время теплый взгляд свекра.
Князь украдкой любовался ею. А порой, положив ей на плечо тяжелую руку, говорил вроде бы ничего не значащие, обыденные слова, однако сколько в них было невысказанной доброты… «Почему он не подыщет себе жену? — думала Мансте. — Другой бы на его месте давно второй раз женился. К тому же он не так уж стар. Да он еще…»
Почувствовав, что мысли ее приобретают греховное направление, женщина прибавила шагу, будто желая убежать от них. Во дворе она уже думала только о детях, о том, что ей предстоит сегодня сделать.
Обедал Скирвайлис обычно в светлице вместе с сыновьями, однако сейчас кресла юных княжичей стояли пустые: Гругис находился в Ретавасе, а Юдикис с воинами отправился верхом к Неману — старший сын должен был встретить там крестоносцев, когда те выступят из замка Рагайне. Гиргждутский князь Апмедис выйдет навстречу другим крестоносцам, тем, кто отправляется из Клайпеды. Скирвайлис попросил обоих военачальников соблюдать при встрече хладнокровие, вежливо поприветствовав крестоносцев, подсчитать их силы, выяснить, какой дорогой они предпочитают ехать дальше. Раз уж князь Витаутас договорился с ними, пусть так оно и будет — пусть они сеют в народе свое учение, никто им за это головы рубить не будет. Важно только, чтобы в этих двух вооруженных отрядах было не более чем по три сотни воинов. Вот этого необходимо требовать без обиняков и со всей настойчивостью.
За гороховой кашей и кислым молоком Скирвайлис не переставал думать о Юдикисе и Апмедисе. Как они там? Встретились ли уже с разведчиками крестоносцев? А вдруг это ловушка? Вдруг братья ордена рубят сейчас головы его людям и жгут их дома? Время от времени старику становилось до того невтерпеж, что он с трудом удерживался от того, чтобы не покинуть дом и не запрячь коня.
— Садись рядышком, милая сношенька! А не то мне в одиночку и поперхнуться недолго, — предложил Скирвайлис Мансте, которая подала на сладкое прошлогоднюю тертую клюкву с медом.
Женщина вспыхнула, ей почему-то показалось, что старый князь кое-что вспомнил… А что, если он именно поэтому так радушно и приглашает ее?
— Простите, князь, мне еще нужно детей покормить, — пробормотала она и скрылась за дверью, чтобы не выдать смущения.