Отстегивая подпругу, Вилигайла пытался справиться с горьким чувством обиды, причиненной Гругисом. Княжич даже слова приветливого ему не сказал. Швырнул, как слуге, поводья и тут же ушел с этой взбалмошной девчонкой. Неужели ей удалось вскружить ему голову? Известное дело, у молодых это быстро… Где лаской, где пылкостью, глядишь, и охмурила парня. Нет уж, никогда Вилигайла не был слугой и не будет! Шестьдесят лет свободным человеком прожил. Были у него свой дом, своя семья, своя земля. Если бы не крестоносцы, разве он прибился бы к чужим людям? Старик подумал даже, не вернуться ли ему сейчас, бросив тут молодого князя, к себе на родину, к речке Юре, — в родные места, где он родился, где был его дом. Ведь он и один не пропадет.
Вилигайла слонялся по загаженному конским навозом двору, не выпуская из рук поводьев одного и другого коня, и продолжал думать о том, что ему все-таки предпринять. Пусть он сердился сейчас на княжича, но ведь любя. Неужто взять и бросить его на произвол судьбы? Нет, лучше все-таки выложить Гругису все начистоту, пожурить его, поучить уму-разуму. Ну, свалял парень дурака, так ведь не по злому умыслу.
— Эй, человек! — окликнул Вилигайла мужчину, который сидел на перемазанных навозом яслях под стеной конюшни.
— Вы меня? — не сразу ответил тот, неохотно поднимаясь с насиженного места.
Черная, густая, до самых глаз борода, полинявшая холщовая рубашка и такие же штаны, босые, с широкими ступнями ноги, грязные настолько, что издалека человек казался обутым во что-то, — таков был незнакомец.
— Вам чего?
— Возьми-ка ее коня! Я его пасти не собираюсь! — приказал Вилигайла.
Человек подтянул штаны, потоптался на месте; поглядел вокруг и лишь тогда взял поводья.
Тут Вилигайла заметил скачущего со стороны поля всадника и узнал дочь локистского князя Мингайле. Ловко соскочив на землю, она обняла старика и поспешно направилась к дому.
Вилигайла распряг коней и повел их под уздцы к воротам. У забора, где трава была погуще, он пустил животных попастись. Сам же уселся на верхней перекладине ограды, выбрав место рядом с какой-то постройкой, чтобы можно было на нее опереться. Отсюда ему хорошо был виден двор, парадная дверь дома, а если обернуться — узкая тропинка, которая петляла по полю, убегая вдаль, пока не становилась похожей на тонкую нитку и окончательно не исчезала в лесу. Старик с любопытством прислушивался к доносившемуся снизу гомону. Это домочадцы князя Памплиса и дворовые суетливо носились по двору, из клети в дом и обратно, заходили на конюшню и в погреб, крыша которого выпирала из-под земли. Не иначе Мингайле разворошила этот людской муравейник, подумал Вилигайла. Двое мужчин выбежали за ворота — видно, поспешили на луг за лошадьми.