Гругис, который успел уже очутиться на почтительном расстоянии от дома, гнал коня рысью. Он даже вздрогнул от неожиданности, услышав за спиной конский топот. «Неужто крестоносцы?» — пронзила мысль. Не удерживая коня, он погнал его немного наискось, чтобы разглядеть отчаянного преследователя, полуобернулся и вытаращил глаза от удивления: его настигала на породистом отцовском коне Гирдиле.
«Что ей нужно?!» — недовольно подумал юноша и разжал пальцы, в которых была крепко стиснута рукоятка меча.
Подскакав к Гругису, всадница резко рванула удила, и вороной жеребец, приобретенный, судя по всему, в Пруссии, взвился на дыбы.
— Загубишь коня, нельзя так носиться, — пожурил ее юный князь. — Что случилось?
— Ничего, — буркнула Гирдиле.
— Тогда чего ради ты здесь?
— А как же ты один, ведь враг совсем близко?! — озорно блеснув глазами, ответила девушка.
Гругис улыбнулся.
— Ты меня защищать, что ли, вздумала?
— Конечно! — не моргнув глазом выпалила Гирдиле и похлопала ладонью по длинному мечу, болтавшемуся сбоку.
— Да ты и впрямь огонь-девица, — пошутил юноша.
— Конечно!
— И все-таки не стоит загонять такого чудесного коня. Он отцу еще может пригодиться, — мягко посоветовал Гругис.
Всадники не спеша ехали рядом. Тропа извивалась вдоль мокрого луга. То тут, то там блестели на солнце лужи. Длинноногий красавец конь опасливо обходил их, будто не желая испачкать тиной красивые копыта.
— У отца лошадей сколько угодно, можешь не волноваться! — выпалила девушка, подгоняя прутиком упрямого жеребца.
Гругис и радовался и сердился на Гирдиле, которой вздумалось зачем-то провожать его в Медвегалу. Путь не слишком далекий, к тому же знакомый. В общем, он бы и в одиночку добрался. Да и задание было несложным: передать указания своего отца, князя Локисты, и сразу же возвращаться назад. Это не боевой поход. Однако сердце не хотело прислушиваться к этим доводам разума и откровенно радовалось выходке озорной княжны. Пусть едет, вдвоем веселее.
— Ты устанешь, — уже без прежнего раздражения сказал Гругис.
— Посмотрим еще, кто раньше, — возразила Гирдиле.
Она легко сидела в седле, поводья держала в одной руке — с такой всадницей не каждый мужчина поспорит. Особым изяществом девушка, правда, не отличалась: не по-женски крепкое небольшое тело, полное лицо, округлые формы, — все это придавало ей сходство с кувшином. А глаза неизменно сверкали живым, ярким блеском, как два уголька. Гирдиле чуждо было притворство — не прибегая к уловкам, она говорила собеседнику в лицо все, что думала. Не скрывала девушка и своих чувств: уж коль скоро нравился ей юноша, то об этом знал и он сам, и все вокруг.