Когда Гругис появился в Ретавасе, на Гирдиле он поначалу не произвел никакого впечатления. Она даже поддела его: великовозрастный детина, а вздумал учиться грамоте! Но спустя два дня почувствовала к нему необъяснимый интерес. Стоило ее брату Гальвидису засесть с Гругисом за немецкий, как девушка появлялась под дверью комнаты, где Гальвидис терзал гостя наукой.
Однажды, войдя в комнату и увидев на столе исписанный непонятными значками листок бумаги, Гирдиле спросила:
— Ну и чему же ты научился?
Этот вопрос в ее устах прозвучал вполне серьезно и в то же время по-детски наивно.
— Оставь нас в покое! Это не женское дело! — вспылил брат.
— Подумаешь! — ехидно ответила Гирдиле. — А вообще-то не советую увлекаться языком крестоносцев, не то собственные языки сломаете. Или подавитесь каким-нибудь гадким словом.
Гальвидис, не выдержав, вытолкал сестру за дверь и заперся изнутри на засов.
Поражение, однако, не смутило девушку — она стала прибегать к более хитроумным уловкам: придумывала какие-нибудь развлечения, а гость и его учитель не в силах были устоять против соблазна. Покинув дом, троица уносилась верхом к реке Минии или в знаменитую Райжескую рощу, излюбленное место зубров.
А сегодня они вместе ехали в Медвегалу. Кони бежали рядом, а там, где тропа сужалась, касались боками, прижимая ноги всадников. Гругис чувствовал, как по телу его разливается горячая волна. Интересно, что сейчас чувствует Гирдиле, думал он. Глядя украдкой на девушку, молодой князь видел, как на лице ее играла рассеянная улыбка. Она смотрела по сторонам, потом куда-то вдаль и, судя по всему, радовалась, что удалось вырваться из дома.
— Моя учеба уже закончена, — хмуро бросил Гругис. — Придется возвращаться в Локисту.
Княжна испуганно уставилась на него.
— Как бы я хотела поехать с тобой, — робко сказала она, внимательно посмотрев на юношу.
— Куда? — не понял Гругис.
— В Локисту, — спокойно пояснила девушка.
Мерно цокали копыта лошадей, поскрипывали кожаные седла, а над головами всадников с тревожным криком проносились два чибиса, опасавшиеся за свои гнезда, которые они свили здесь же, в кочкарнике.
— Что ты станешь делать в Локисте? — помолчав, спросил юноша.
— Ничего. Просто буду рядом с тобой.
— Я ухожу драться с крестоносцами.
— И я!
— Женщин мы не берем.
— Меня возьмете. Я знаю, когда нужно, и их берете, — настаивала Гирдиле.
— Ладно. Ты будешь моим оруженосцем! — расхохотался молодой воин.
— Нет! Я буду тебя охранять!
Поздно вечером, когда закатилось солнце, всадники подъехали к замку Медвегала. Гругису доводилось еще в детстве вместе с отцом взбираться на эту удивительную гору, самую живописную во всей Жемайтии. Окруженный высокими стенами, замок с грозными башнями по углам, казался жилищем богов. Гругис бегал тогда по ступеням этого вознесенного на головокружительную высоту сооружения, припадал к нишам, откуда видны были необъятные дали, и его детское сердце сжималось от волнения. Мальчику казалось, что он парит как птица под облаками, откуда видны зеленые верхушки елей, блестящая вода болот и рвов, и что эти горние выси предназначены не для людей, а для богов.