Старается на пользу новому журналу Виктор Иванович Касаткин, близкий товарищ Афанасьева и Якушкина. Касаткин живал подолгу за границей, встречался с Герценом и Огаревым. Через несколько лет его привлекут к суду за сношения с «лондонскими пропагандистами». Он успеет до этого ускользнуть из России и будет заочно приговорен к вечному изгнанию.
Есть сведения, что именно Касаткин передал Герцену рукопись собранных Афанасьевым «Русских заветных сказок». «Заветный» — значит запретный, тайный, свято хранимый. Содержание сказок часто слишком вольное, нескромное, не и такие рассказывал не умудренный в светских приличиях мужик-бахарь — рассказывал, смеясь над барами да попами, над их жадностью, несмышленостью, низменными желаниями, прославляя силу, хитрость и удаль простого батрака. Это те самые сказки, о которых в «Письме к Гоголю» писал Белинский: «Про кого русский народ рассказывает похабную сказку? Про попа, попадью, попову дочь и попова работника. Кого русский народ называет: дурья порода, брюхаты жеребцы? Попов… Не есть ли поп на Руси для всех русских представитель обжорства, скупости, низкопоклонничества, бесстыдства?» Белинскому вторит в предисловии к «Заветным сказкам» составитель Афанасьев, укрывшийся под странным псевдонимом-перевертышем — «Филобибл»: сказки «ярко освещают… отношение нашего мужичка к своим духовным пастырям и верное понимание их». И страстным призывом звучит пожелание «Филобибла»: пусть «из рук трудящейся братии», «с заветных станков» расходится по свету «всякое свободное слово, всякая заветная речь, к какой бы стороне русской жизни ни относились они». Но еще не приспело время для «всякого свободного слова», и на обложке «Заветных сказок» вместо даты напечатано: «Год мракобесия».
В журнале Афанасьева сотрудничают люди, которые стараются сделать явной «заветную речь», пустить по свету «свободное слева», — известные историки литературы Петр Александрович Ефремов и Виктор Павлович Гаевский, поэт и переводчик Николай Васильевич Гербель.
Авторов, которые посылали в журнал статьи и заметки, много — историки, литераторы, педагоги, перечислять их нужды нет, не к тем, кто составлял кружок «Библиографических записок», стоит приглядеться.
Товарищи, друзья, в основных вопросах единомышленники. Все крепко связаны: встречаются, переписываются, передают и пересылают друг другу материалы. Больше того: все — отчаянные собиратели. «Отчаянный» — значит увлеченный, но также значит и смелый, идущий на риск. Афанасьев и его друзья собирают потаенную литературу — ту, о которой приказано было забыть и не вспоминать.