— Откуда мне знать! — вскричала Эмили почти в истерике, противореча самой себе, — да, еще пара кварталов! Генри, какое это имеет значение? Ты что, не видишь, что здесь происходит нечто ужасное?
— Это я вижу. Именно поэтому нам нужно как можно скорее добраться до мисс Рэйли.
Женщина всхлипнула и замолчала. Она внезапно вспомнила, что дом сестры в самом деле находится близко и вскоре они окажутся там и будут в полной целости и сохранности.
Дэзи не принимала участия в разговорах, она молча смотрела перед собой. Девушка была очень утомлена путешествием и сейчас ей ни до чего не было дела. Последствия морской болезни давали о себе знать. Испытывая нечто подобное, люди как-то напрочь забывают обо всем остальном.
Но когда им пришлось обойти неподвижное тело, на лице девушки появились первые признаки пробуждающегося сознания. Еще бы, причина была более, чем значительной. Дэзи вытаращила глаза и несколько раз моргнула.
— Папа, что случилось? — спросила она у отца.
— Скоро узнаем, — пообещал ей мистер Вайз голосом, не обещавшим ничего хорошего.
Дэзи покрепче вцепилась в его руку и почти повисла на ней, бессознательно копируя собственную мать. Впрочем, ее вес немногим отяготил и без того нагруженного главу семейства. Девушка была среднего роста и хрупкого телосложения. Свою внешность она унаследовала от материнских далеких и не очень ирландских предков. У нее были темно-рыжие волосы, ярко-зеленые глаза, черные брови и ресницы и насмешливый нрав. Дэзи отличалась грациозностью, а также чисто ирландским упрямством и склонностью к мелодраматизму. Впрочем, как и сама Эмили.
— Здесь поселилась смерть, Генри, — прошептала миссис Вайз трагическим шепотом, который в данной ситуации смотрелся вполне уместно, — мне плохо. Боюсь, я сейчас упаду в обморок.
— Прошу тебя, дорогая, потерпи. Совсем немного осталось, — взмолился уставший муж, — и потом, всегда лучше падать на что-нибудь мягкое.
И в самом деле, идти им оставалось всего ничего. Перед ними возвышался внушительный особняк семейства Рэйли, все еще хранивший признаки былого величия, хотя печать запустения и обветшалости лежала на нем уже довольно долгое время.
— Наконец-то, — с облегчением заметил Генри, — мы пришли.
Эмили выпустила руку мужа, почувствовав себя в относительной безопасности под сенью родного дома, взбежала на крыльцо и затарабанила в дверь.
Ей долго не открывали, испытывая и без того небольшое терпение женщины. Но вместо терпения господь наградил ее нешуточным упрямством, что в некоторых случаях вполне заменяло терпение. Наконец, за дверью послышались неуверенные шаги и наружу высунулся самый острый из женских носов, которые когда-либо существовали. Эмили перевела дух.