Только Боба за порог, Любе предложение пришло по коммерческой части — в соседней области мужик один торговлю свою ликвидировал, остатки по бросовой цене отдавал. Они с Любой в одном месте все брали, знакомы были хорошо, вот он ей первой и позвонил: не возьмешь ли, подруга боевая, все оптом? Уезжаю, говорит, на пэ-эм-жэ, но бросать не хочу: копейка, она и в Германии, куда он перебирался, копейка, и ихний евро бережет, да и детям, к которым он переезжал, лишняя не будет.
Люба бегом собралась и даже аванс ему посулила, чтоб не отдавал никому, да сдуру не поездом поехала — не было почему-то аж на неделю вперед на поезд билетов, а ждать она не хотела, вдруг кто поближе дорогу перебежит? — а потому и села она на маршрутку. Маршрутки как раз от того же вокзала отходили, и билетов на них завались, она и взяла сразу, на следующий день и поехала.
По городу-то дороги были как зеркало, и маршруткой Любе даже удобнее показалось: сиденья мягкие, комфорт! А в поезде этом непонятно на что и нарвешься: есть такие старые — где только их и берут! — фанера фанерой, задницу отсидишь, и не топят!
Выехали хорошо, и полдороги только снег из-под колес летел да музыка играла приятная, всё мужчины всякие пели, называется шансон, или по-нашему просто песня — это ей как-то Боба с французского перевел. Короче, по-французски вполне поехала она на маршрутке с велюровыми сиденьями марки «мерседес», уютно так! Люба даже подремала чуток и пирожок с йогуртом съела. Остановились где-то: туалет, ноги размять, опять-таки, пирожки теплые продают, чай в стаканчиках, кофе… Люба на часы посмотрела — полдороги как не бывало, раньше даже на месте окажутся, чем она думала! А то поездом… и билетов на неделю вперед нет, непонятно с чего! Хорошо удобное сообщение есть — маршруткой.
Ох, то ли Люба свою дорогу сглазила, то ли еще что — дальше пошли такие ямы да ухабы, что машина чуть не опрокидывалась. Люба купленным пирожком от такой тряски и в рот попасть не могла, пепси-колой облилась, ужас! Кто рядом сидел, ее успокоили — говорят, дороги тут до самых Сум почти не будет, не волнуйтесь, дамочка! Все время так ездим… уж как-нибудь. Да как ей не волноваться — была б она одна, а в ней ведь еще и дитя! А тут только подскакивай на колдобинах этих, зубами клацай да за что попало хватайся!
В конце концов водитель даже в какое-то болото внизу дороги съехал, замерзшее, — там уже накатано было, да и поехали так, по горелым камышам, будто беженцы в войну. Тут так не трясло, хотя дорога не асфальт и страшно — а вдруг в болото провалятся? И еще в туалет ей вдруг приспичило — так приспичило! — а вокруг чисто поле, огарки камышиные не в счет! Остановились все же, выпустили Любу — с одной стороны машина стоит, все на нее зенки вылупили, с другой, выше, — дорога, и по ней тоже все едут: медленно, с ямы на яму, и им тоже Люба как на ладони. А куда деваться? Раскорячилась, села… пропадите вы все пропадом, глазейте, если совести совсем нет! Куда беременной, когда организм требует? Пассажиры отвернулись все же деликатно, а она салфеткой подтерлась, а на салфетке — кровь! Перепугалась до смерти — к чему это? Еле доковыляла, села — глаза на мокром месте. Потом успокоилась, решила, что от тряски сосуд какой лопнул, это бывает. Ехали еще часа два, не меньше, Люба даже песни опять слушать стала — только щупала все себя там, проверяла, но ничего вроде уже и не было. Да и дорога куда лучше стала, и из болота выбрались.