– Мисс Данн, следуйте за мной по лестнице!
Я бы расцеловала его. Каблуки сапог стукнули по бетону, и от удара подъемы стоп обожгло жаром. Но теперь не до хромоты. Мы спускаемся вниз – старик и я, – он берет меня под руку, словно даму, следовательно, теперь они знают, кто я такая. Старик придержал тяжелые решетчатые ворота, чтобы я прошла, а когда закрывал внешнюю дверь, я бросила взгляд на Мэри. Она сидела на скамье, курила и смотрела в пол. Старик запер дверь и поднял голову – я одарила его сладкой улыбкой.
– Рада, что вы вовремя подоспели. Она меня чуть не застукала.
Старик берет меня за руку, ведет по темному коридору и помогает спуститься по лестнице. Поворот за поворотом в спирали с прямыми углами – мы минуем первый этаж и оказываемся в подвале. Проходим пустые с паровым отоплением, люминесцентным светом и раскатистым эхом комнаты. На колготках дыра, но я успокаиваю себя тем, что на мне высокие сапоги, и следую за своим сопровождающим нежного возраста. Он ведет меня через открытые двери, однако по сторонам встречаются и запертые. Подходим к закрытой – она не зеленая и не металлическая, а деревянная, вишневого цвета, с сияющей ручкой. Старик останавливается перед ней, выпускает мою руку и улыбается сквозь свои кожисто-бурые морщины.
– Я тебя здесь оставляю. За дверью офицеры, которые хотят с тобой поговорить. Когда закончите, я приду за тобой.
Спасибо, папуля, теплая тебе благодарность. Он быстро стучит и удаляется. Дверь открывается, и учитель упрекает:
– Ты опоздала. Заспалась?
Да не знала я, ведь за мной только что пришли.
Он закрывает дверь и направляется в переднюю часть комнаты. Берет тетрадь с большого стола и что-то в ней пишет. Отрывается от своего занятия и манит к себе:
– Подойди!
Я двигаюсь между партами. Ряды парт, и ни одной пустой. Удивляюсь, где бы я села, если бы пришла вовремя. За каждой склоняются над книгами, на меня не глядят, молчат и вряд ли догадываются, что что-то происходит. Наконец я останавливаюсь перед учителем, и он смотрит на меня сквозь толстые стекла очков. Рот приоткрыт, но зубы сжаты, и слова просачиваются сквозь них так, что это никак не отражается на его лице.
– Здесь строгая школа, мисс. Если опаздываете, должны объяснить причину. Садитесь на этот стул, чтобы класс рассмотрел вас.
Я села, однако никто из учащихся не шелохнулся и не оторвался от книг. Учитель подал мне высокий бумажный конус:
– Вот надлежащий головной убор для таких, как вы.
Колпак был слишком велик для моей головы – съехал на уши и кренился то вперед, то назад, задерживаясь на затылке или на носу. Шаткость головного убора нервировала меня – я боялась уронить его. Сидела прямо и неподвижно, свесив ноги на пол с края стула. Перекладины у него не было. Пока я устраивалась с конусом и врезавшимися в ноги от сидения колготками, учитель пошелестел сваленными на столе бумагами, взял толстую манильскую папку и стал, хмыкая и бекая, листать.