Комендант смолк, ждал ответа. Ждали и другие представители рабочих дружин. Народ серьезный. Оружия у них было не меньше, чем у махновцев.
Нестор молчал. Думал.
– Ну шо ж… Не поняли мы друг дружку. Ладно! Скоро вам петлюровский атаман Самокиш в зад перцу подсыплет, может, тогда шо поймете, – наконец сказал Махно и более спокойным, деловым тоном продолжил: – Там мы кое-шо в вагон погрузили. Оружие, патроны – все для революционной анархической армии. Дозвольте вывезты!
– Ни!
– Не позволим! – зашумели рабочие.
– Мы б и не против, – хитровато посмотрел на Нестора комендант. – Но – нема паровозов.
– Для Петлюры хотите сберечь? Ну-ну!
– Шо такое махновци, мы уже узнали, а Петлюра свой норов ще не показал, – выкрикнул кто-то из рабочих. – Може, получшее будет, хто знае.
– Понятно, – ухмыльнулся Махно.
– Это еще не все, – угрюмо сказал комендант. – Твои хлопцы пограбили банки, кассы. Так от гроши мы вам тоже вывезти не позволим. Потому как рабочим зарплату нечем будет платить, семьи станут голодать.
– Все? – зло спросил Махно.
– Вроде все, – сказал комендант. – Разве что одно пожелание. На дорожку. Вы хорошие слова не только на своих хоругвах пишите, но по возможности и сполняйте. Чтоб, значиться, слово не расходилось с делом. Тогда еще приходьте. Будем рады вас снова встреть.
Нестор ожег взглядом коменданта и торопливо вышел. Громкие шаги заполнили гулкую тишину коридора…
Остановились на ступеньках. Ожидавшие хлопцы вопросительно смотрели на батьку. Но Нестор был мрачен. Молчал.
– В степ надо, батько, – нарушил тишину артиллерист Мыкола.
– Смолкни! – закричал вдруг Нестор во всю мощь своего голоса. Он был в состоянии, близком к истерии или к приступу его нервной болезни.
С каждым часом захваченный – или не захваченный? – им город становился все более непонятным, все более пугающим. С рабочими не повоюешь. Их много. И город они знают не хуже, чем махновцы свое Гуляйполе.
Вернувшись в «штаб», Махно склонился над картой губернии. Размышлял. В сомнении качал головой. На карте Днепр синей широкой излучиной охватывал город, как бы держал его в объятиях. Река – натянутый лук, а длинная линия моста – стрела. И нацелена она на родную сторону, на Новомосковск, Чаплинку, Гуляйполе…
– А шо, хлопцы, лед на Днепре уже добре стал? – спросил в пространство Махно.
– Пока не перейдешь – не скажешь, – отозвался один из махновцев.
– Надо было впереди нас того прокурора через речку пустить… на пробу!
– По льду рискованно… И сверху як на ладони, – вздохнул Чубенко. – Не потонешь, так перебьют, як на стрельбыщи.