Нестора встретили Бойко, Щусь, Лашкевич и еще с полсотни махновцев.
– Шо тут у вас, Федос? – спросил Махно.
– Та шо? В те вагоны оружие погрузили, патроны… А он в тот буржуйский вагон – гроши, и в мешках, и в ящиках…
Где-то недалеко послышалась стрельба. Потом ухнули пушки. Высоко в небе вспухли белые округлые дымки, и шрапнель звучно ударила по крышам зданий.
– Пристрелка! – сказал кто-то. Махно узнал бывшего артиллерийского сотника Павла Тимошенко. – Пока нас не видят… А увидят – будет каша!
– Слушай, артиллерист! – обрадовался Махно. – Задержи мне того Самокиша на часок-другой. Еще не все хлопцы собрались…
– Чем? Саблей?.. Передки с лошадьми у меня увели.
– Кто?
– А бес его знае… Наганом перед носом помахалы!
– Щусь! Давай до состава паровоз!
– А где его взять, батько? В депо ни одного паровоза! Кудась отогнали, заразы! Чи где-то в депо спрятали.
Еще одна шрапнель разорвалась… и еще одна, поближе. И осколочная граната лопнула где-то за домами…
К перрону со скрипом, под уханье тяжело работающих людей, подкатила ручная дрезина-качалка. На ней приехали Глыба и несколько вооруженных рабочих.
– Глыба! Черт большевицкий! – прокричал Нестор. – Это ж ты меня уговаривал: Катеринослав, Катеринослав…
– Сам же видишь, Нестор, яка тут, прости, анархия! – ответил Глыба.
– Анархию не трожь, Глыба. Это больше похоже на пожар в бардаке… Ну и шо? Пехом прикажешь бежать через мост? – спросил совета Махно.
– Не перебежишь. Там железнодорожники паровоз поставили, на тендере два пулемета… Не хотять никого пропускать! – сказал Глыба.
– На лед пошли, батько! – предложил кто-то из черногвардейцев.
– На лед – то смерть! – отозвался Глыба.
– Значить, с боем будем из этой западни вырываться! – решил Нестор.
– Не пори горячку! – остановил его Глыба. – Погоди малость, попробую с дружиной потолковать. Там есть и наши хлопцы…
Дрезина укатила. А толпа махновцев на вокзале все росла. Нестор увидел своих братьев Григория и Савву, Каретникова, Калашника, Лепетченка. Кто-то конный, кто-то пеший. Подъехали повозки, где лежали один на другом раненые.
Махно хотел было спросить у Калашника про тюрьму, но только махнул рукой. Обернулся к стоящим за спиной командирам:
– Сколько ж нас тут?
– Та десь за триста, – ответил Лашкевич.
– А было больше тысячи…
– Те, шо присталы до нас, шоб чем-то поживыться, не придуть, – заявил Григорий. – У них клунки, бояться, шо отберешь… Мабуть, по льоду пидуть.
– Дурни пустоголовые! – нахмурился Махно, нервно поглядел на часы. Затем решительно обратился к Щусю: – Строй народ!
Тот сорвался, побежал вдоль перрона, разгоряченный, в тельняшке под распахнутой «венгеркой». На наплечном ремне он придерживал связку гранат.