Чехарда! Было от чего закружиться голове человека, проживавшего на Украине. Методы большевиков были топорными. Но топор – вещь убедительная, особенно в сочетании с плахой. 24 января Рада провозгласила независимость, а 26-го Киев уже был занят войсками так называемого Южного (красного) фронта, наступавшего от Одессы. Эсеровская Рада успела удрать в Житомир, а потом, от греха подальше, в затерявшееся в лесах местечко Сарны.
Главнокомандующим Южным фронтом (по крайней мере, он сам так себя называл) был… эсер, некто Михайло Муравьев, бывший подполковник, который всячески подчеркивал, что происходит из простых нижегородских крестьян. Двадцать лет назад он «с успехами» закончил юнкерское училище, неплохо воевал на Русско-японской и на Великой войне, был отмечен наградами. В октябре семнадцатого он предложил свои услуги большевикам, был назначен начальником обороны Петрограда и командовал войсками, подавившими жалкий «мятеж» Керенского и Краснова, скорее пропагандистское изобретение, чем реальное военное выступление.
Услуги и «военный талант» Муравьева большевики оценили высоко. Через два месяца бывший подполковник уже командовал фронтом: правда, на бумаге этого фронта еще не существовало. Загадка: фронт де-факто, не де-юре.
Трудно сказать, каковы были подлинные военные способности главкома, но несомненно, что он являл собой великолепный материал для науки психопатологии. Незадолго до занятия Киева Муравьев руководил массовым истреблением офицеров в Одессе. Надо сказать, украинские города на Правобережье были заполнены офицерами бывшего Юго-Западного (Брусиловского) фронта русской армии, достаточно успешно действовавшего во время Великой войны. В Москве считали, что такое количество офицеров таит опасность для советской власти. В Одессе Муравьев проявил небывалую изобретательность в способах мучений и казней. Главком не просто уничтожал «военную косточку», он наслаждался процессом. Классовая вражда тут была ни при чем, тем более что большинство «царских командиров» получило свои звездочки на погоны во время Великой войны и к дворянству не принадлежало.
Не будем описывать, как убивали людей, оставим это для учебника психиатрии. Благодатное времечко для садистов! Все можно было списать на «классовую ненависть».
В Киеве Муравьев дал Петлюре наглядный урок, как надо поступать с теми, кто может представлять (а может и не представлять) угрозу для режима. Еще в первые месяцы «незалежности» Симон Васильевич выделил офицеров, не пожелавших переприсягать и украинизироваться: при регистрации он выдал им так называемые красные билеты, в сущности карточки неблагонадежности, ограничивавшие их обладателей в правах.