– Безусловно! – ответил Питт, шагнув вслед за ним к двери, а затем сбежал по ступенькам крыльца на тротуар, где их ждал кеб. Как будто чувствуя напряженность извозчика, лошадь нетерпеливо пританцовывала на месте.
– Иден-Лодж, – коротко бросил Наррэуэй, садясь первым, и, не дожидаясь, когда Питт устроится рядом с ним, жестом велел извозчику ехать. Кеб покатил вперед.
Всю дорогу, пока они ехали по многолюдным улицам, пока огибали скверы и парки, оба молчали – вплоть до того момента, когда кеб остановился у входа в Иден-Лодж.
– Обходим дом, – приказал Наррэуэй, первым бросаясь вперед.
Увы, в Иден-Лодж никого не было. Когда они вошли в него с черного хода, дом был совершенно пуст. Плита в кухне была холодна, пепел в каминах – серым, съестные припасы в кладовой начали портиться. Взбешенный, Наррэуэй снова бессильно выругался. Увы, ни он, ни кто-либо другой не мог ничего поделать.
Полиция, как ни старалась, не нашла никаких следов Тарика эль-Абда, равно как и всех других, к кому Наррэуэй обратился за помощью. Воскресенье выдалось унылое – холодное и ветреное, как будто погода испортилась в ожидании неминуемой катастрофы. Питт весь день безвылазно просидел дома. С одной стороны, ему было некуда пойти, с другой – совершенно нечем заняться. Рассмотрение дела возобновится утром. Предполагалось, что Тарик эль-Абд появится снова и откроет жуткую правду о кровавой резне. Это станет началом конца мирной жизни в Египте, концом британского правления и всего того, что Суэцкий канал означал для империи.
Он рассказал Шарлотте все, что ему было известно. Что-то от нее скрывать не имело смысла, ибо самое страшное она знала сама, причем еще до него.
Днем они вместе съели воскресный обед. Это был самый чинный обед в их семье за всю неделю. Дэниэл и Джемайма одновременно побаивались и обожали его, ибо были вынуждены вести себя как взрослые. Но хотя в их глазах сам воскресный обед был неотъемлемой частью семейной жизни, это вовсе не значило, что он должен состояться непременно сегодня.
После обеда Питт сидел у камина, делая вид, будто читает, хотя на самом деле не перевернул в книге ни единой страницы. Шарлотта сидела за вышиванием. Но поскольку она украшала вышивкой кромку салфетки, то особого внимания это не требовало. Грейси и дети надели пальто и отправились на прогулку.
– Как он поступит? – спросила Шарлотта, когда молчание сделалось невыносимым. – Придет в суд в качестве свидетеля защиты и расскажет, что убил Ловата в отместку за то, что из-за него потерял всех своих близких или что-то в этом роде? После чего опишет подробности той резни?