– Если нет другого способа защитить себя, то да, – ответил Питт. – Я просто думал, вдруг сюда пришел кто-то, кого она знала… кто был ее врагом, кто представлял для нее угрозу, пусть даже не физическую, а иную, например, ее репутации или чему-то такому, что было для нее крайне важно.
– Я не знаю, о чем вы говорите, сэр. – Лицо араба вновь превратилось в учтивую, непроницаемую маску.
– Ваша преданность хозяйке выше всяческих похвал, – произнес Питт, стараясь не выдать сарказма в голосе. – Однако она бесполезна. Если ее признают виновной в убийстве Ловата, ее повесят. Если же она обозналась, приняла его за кого-то еще, кто, возможно, представлял угрозу для нее самой, она сможет потребовать снисхождения.
Было удивительно наблюдать за тем, как почтение в голосе араба сменилось презрением, хотя на его лице не дрогнул ни один мускул.
– Думаю, сэр, вам лучше обратиться с вопросами к мистеру Райерсону. Если ему известны причины, вынудившие мисс Захари убить этого человека – за кого бы она его ни приняла, – то он наверняка может сказать вам правду и тем самым оправдать и самого себя, и ее. Если же он их не знает и он, без каких-либо оправданий, лишь нашел мистера Ловата, в таком случае он виновен, что бы там ни думала мисс Захари. Разве не так?
– Так, – был вынужден признать Питт. – Все верно. Но вдруг мисс Захари предпочтет отрицать, что она застрелила мистера Ловата по какой-либо объяснимой причине, вместо того чтобы сказать нам правду, что она думала на самом деле?
Эль-Абд наклонил голову. По губам его промелькнула тень улыбки.
– Верность моей хозяйке требует от меня, чтобы я принял любое ее решение, сэр. У вас есть что-то еще?
– О да! Я бы просил вас составить для меня список людей, бывавших в этом доме с тех пор, как мисс Захари поселилась здесь.
– У нас есть книга посетителей, сэр. Она вам поможет?
– Сомневаюсь. Но для начала, пожалуй, да. Но мне нужны и другие имена.
– Хорошо, сэр, – согласился эль-Абд и удалился, ступая в равной мере бесшумно и по толстым коврам, и по полированному полу.
Вернулся он через четверть часа с листом бумаги и белой, в кожаном переплете книгой. И то и другое он вручил Питту. Тот поблагодарил его и ушел. Книга оказалась интересной. Там значилось больше имен, нежели он ожидал, и ему потребуется время на то, чтобы выяснить, что это за люди. А вот лист бумаги, предположил Питт, наверняка будет совершенно бесполезным.
Остаток дня он провел, выясняя личности визитеров – как правило, мужчин, имевших то или иное отношение к торговле хлопком. Но были и другие – художники, поэты, музыканты, философы. Было бы интересно узнать, почему они наносили визиты Аеше Захари и что думал по этому поводу Райерсон, если он, конечно, был в курсе. Время таких визитов в книге никак не было отмечено, только дата.