– Им-то какое дело? Разве у них есть право возражать мне?
– Нет.
Имхотеп принялся раздраженно расхаживать по комнате.
– Почему в собственном доме я не могу делать то, что хочу? Разве я не содержу сыновей и их жен? Разве не мой хлеб они едят? Разве я не устаю напоминать им об этом?
– Да, напоминать ты очень любишь, Имхотеп…
– Но это правда! Они зависят от меня. Все!
– И ты уверен, что это правильно?
– Ты хочешь сказать, что мужчина не должен содержать свою семью?
Иса вздохнула:
– Не забывай, они работают на тебя.
– А ты хочешь, чтобы я поощрял их праздность? Естественно, работают.
– Они взрослые мужчины – по крайней мере, Яхмос и Себек, – и не просто взрослые.
– Себек неразумен. Он все делает неправильно. И еще часто дерзит, и я этого не потерплю. Яхмос – хороший, послушный мальчик…
– Он давно не мальчик!
– Но иногда мне приходится повторять ему два или три раза, пока до него дойдет. Мне приходится думать обо всем – и следить за всем! Каждый раз, когда уезжаю, я диктую писцам подробные инструкции для своих сыновей… Я почти не знаю отдыха – и сна тоже! И теперь, когда я приезжаю домой, заслужив немного покоя, меня встречают новые трудности! Даже ты, моя мать, отказываешь мне в праве иметь наложницу, подобно другим мужчинам… Ты гневаешься…
– Я не гневаюсь, – прервала его Иса. – Я удивлена. Будет интересно наблюдать за происходящим в доме. Но запомни – когда ты снова отправишься на Север, лучше бы тебе взять девушку с собой.
– Ее место здесь, в моем доме! И горе тому, кто посмеет дурно с нею обходиться.
– Дело не в дурном обхождении. Но не забывай, как легко вспыхивает сухая стерня. Как гласит пословица, «где женщины, там беда»…
Помолчав немного, Иса медленно проговорила:
– Нофрет красива. Но помни: «Женских тел фаянс прохладный ослепляет, обольщает, чтобы тотчас превратиться в пламенеющий сардоникс…»
Потом звучным голосом процитировала продолжение стиха:
– «Обладанье ими – краткий сон. Постиженье их – подобно смерти!»[28]
Глава 4
Третий месяц разлива, 15‑й день
I
Имхотеп в грозном молчании слушал объяснения Себека по поводу продажи леса. Его лицо побагровело, на виске пульсировала жилка.
Себек утратил свою обычную беззаботность. Он пытался держаться уверенно, но, столкнувшись с явным недовольством отца, стал сбиваться и запинаться.
Наконец Имхотеп раздраженно прервал сына:
– Да, да, да, ты думаешь, что знаешь больше меня… ты не выполнил мои указания… всё как всегда… в мое отсутствие, когда я не могу за всем проследить … – Он вздохнул: – Даже не представляю, что с вами станет, когда меня не будет!