– Чтоб ее крокодил сожрал, эту женщину! – воскликнул он. – Мой отец совершил ужасную глупость, когда взял ее в наложницы!
– Что она тебе сказала? – полюбопытствовал Хори.
– Оскорбляла меня – как всегда! Спросила, доверил ли мне отец еще раз продать лес… У нее язык как жало змеи. Я бы ее убил.
Он сделал несколько шагов по площадке, подобрал камень и швырнул вниз, в долину. Камень ударился о скалу, и этот звук, похоже, доставил удовольствие Себеку. Он поднял камень побольше и отпрыгнул назад, заметив свернувшуюся под ним змею, которая подняла голову. Змея с шипением поползла прочь, и Ренисенб увидела, что это кобра.
Схватив тяжелый посох, Себек яростно набросился на змею. Ловкий удар отбросил ее назад, но Себек продолжал хлестать ее; голова его откинулась назад, глаза блестели, с губ слетело какое-то слово, которое Ренисенб не расслышала.
– Прекрати, Себек, остановись – она мертва!
Мужчина замер, затем отбросил посох и рассмеялся:
– Одной ядовитой змеей меньше.
Он снова рассмеялся и стал спускаться по тропинке. К нему вернулось хорошее настроение.
– Мне кажется, Себеку… нравится убивать, – тихо сказала Ренисенб.
– Да.
В ответе Хори не прозвучало удивления. Он просто признавал факт, очевидно уже давно ему известный. Ренисенб повернулась к нему:
– Змеи опасны… но эта кобра была такой красивой… – задумчиво произнесла она.
Ренисенб посмотрела на искалеченное тело змеи и вдруг почувствовала, как у нее сжалось сердце.
– Помню, когда мы были маленькими, – задумчиво произнес Хори, – Себек набросился на Яхмоса. Тот был на год старше, но Себек – больше и сильнее. В руке у него был камень, и он бил им по голове Яхмоса. Прибежала твоя мать и разняла их. Я помню, как она стояла и смотрела на Яхмоса… как она кричала: «Так нельзя делать, Себек, это опасно. Говорю тебе, это опасно!»… – Хори немного помолчал, потом продолжил: – Она была очень красивая… Я так думал, когда был еще ребенком. Ты похожа на нее, Ренисенб.
– Правда? – Ренисенб было приятно это слышать. – А Яхмосу сильно досталось?
– Нет, не так сильно, как казалось. На следующий день Себеку было очень плохо. Наверное, чем-то отравился, но твоя мать сказала, что виновата его злоба и жаркое солнце – была середина лета.
– Себек очень вспыльчивый, – задумчиво произнесла Ренисенб.
Она снова посмотрела на мертвую змею и, вздрогнув, отвернулась.
II
Вернувшись к дому, Ренисенб увидела Камени, который сидел на галерее со свитком папируса в руках. Юноша напевал. Она остановилась, вслушиваясь в слова.
В Мемфис хочу поспеть и богу Пта взмолиться:
– Любимую дай мне сегодня ночью!