– Ты была предана и Нофрет, – заметила Ренисенб.
– Не понимаю, откуда у тебя такие мысли, Ренисенб? Я исполняла волю твоего отца, как и все остальные.
– Она считала, что ты ей предана.
Хенет снова усмехнулась:
– Нофрет не была такой умной, какой себя считала. Гордячка, думала, что ей принадлежит весь мир. Теперь она предстала перед судьями Загробного мира – здесь смазливое личико ей не помогло. Как бы то ни было, мы от нее избавились. По крайней мере, – тихо прибавила она и дотронулась до одного из своих амулетов, – я на это надеюсь.
II
– Ренисенб, я хочу поговорить с тобой о Сатипи.
– Да, Яхмос?
Ренисенб сочувственно смотрела на доброе встревоженное лицо брата.
– С ней случилось что-то плохое. – Слова падали медленно и тяжело. – Я не могу этого понять.
Ренисенб печально покачала головой. Она не знала, чем его утешить.
– Я уже давно заметил эту перемену в ней, – продолжал Яхмос. – Она вздрагивает и пугается от любого громкого звука. Совсем перестала есть. Крадется по углам, словно… словно боится собственной тени. Ты, наверное, тоже обратила на это внимание, Ренисенб?
– Да, конечно, все это видят.
– Я спрашивал, не заболела ли она… не нужно ли послать за лекарем… но Сатипи ответила, что всё в порядке… что она совершенно здорова.
– Знаю.
– То есть ты тоже ее спрашивала? И Сатипи тебе ничего не сказала – совсем ничего? – настаивал Яхмос.
Ренисенб разделяла беспокойство брата, но ничем не могла ему помочь.
– Она утверждает, что с нею все в полном порядке.
– И по ночам плохо спит, – пробормотал он. – Вскрикивает во сне. Может, ее гложет какая-то печаль, о которой мы не знаем?
Ренисенб покачала головой:
– Ума не приложу. С детьми все хорошо. Дома ничего не случилось… конечно, за исключением смерти Нофрет… а из-за нее Сатипи вряд ли будет так горевать, – сухо прибавила она.
Яхмос слабо улыбнулся:
– Нет, конечно. Совсем наоборот. Кроме того, это началось давно. Мне кажется, еще до смерти Нофрет.
Голос его звучал неуверенно, и Ренисенб бросила на него быстрый взгляд.
– До смерти Нофрет. Ты со мной согласна? – настойчиво повторил Яхмос.
– Я заметила только после, – с расстановкой ответила Ренисенб.
– И она ничего тебе не говорила – ты уверена?
Ренисенб покачала головой.
– Знаешь, Яхмос, я не думаю, что Сатипи больна. Скорее… она боится.
– Боится? – удивленно воскликнул Яхмос. – Но почему она боится? И чего? Сатипи всегда была храброй, как лев.
– Знаю, – растерянно подтвердила Ренисенб. – Мы всегда так думали… но люди меняются… и это странно.
– Может, Кайт что-нибудь знает, как ты думаешь? Сатипи говорила с ней?