Но в голосе Хенет вместо привычной жалобной ноты по-прежнему звучало злобное торжество.
Ренисенб опустила взгляд на шкатулку и вдруг поняла еще кое-что.
– Это ты положила ожерелье с золотыми львами в шкатулку. Не отпирайся, Хенет. Я точно знаю.
Хенет сникла. Вид у нее был испуганный.
– Мне пришлось это сделать, Ренисенб. Я боялась…
– Что значит – боялась?
Хенет шагнула к ней и принизила голос:
– Это она дала мне ожерелье… я имею в виду Нофрет. Незадолго до смерти. Она сделала мне несколько… подарков. Если хочешь знать, Нофрет была щедрой. Да, она всегда была щедрой.
– Я бы выразилась иначе – хорошо тебе платила.
– Какие злые слова, Ренисенб… Но я все тебе расскажу. Она подарила мне ожерелье с золотыми львами, аметистовую заколку и еще пару вещиц. А потом, когда мальчишка стал рассказывать, что видел женщину с ожерельем… я испугалась. Ведь все могли подумать, что это я отравила вино Яхмоса. Поэтому я положила ожерелье в шкатулку.
– Это правда, Хенет? Ты когда-нибудь говоришь правду?
– Клянусь, Ренисенб. Я боялась…
Молодая женщина с любопытством посмотрела на нее.
– Ты дрожишь, Хенет. Как будто и сейчас боишься.
– Да, я боюсь… И на то есть причина.
– Какая? Скажи мне.
Хенет облизнула губы. Потом испуганно оглянулась. Глаза у нее были как у затравленного зверя.
– Скажи мне, – повторила Ренисенб.
Хенет покачала головой. Голос ее звучал неуверенно.
– Мне нечего сказать.
– Ты знаешь больше других, Хенет. Так было всегда. Тебе это нравилось, но теперь это опасно. Я права, да?
Хенет снова покачала головой. Потом злобно рассмеялась:
– Подожди, Ренисенб. Однажды я стану главной в этом доме. Подожди, и ты все увидишь.
– Ты не причинишь мне вреда, Хенет. – Ренисенб вскинула голову. – Моя мать не позволит тебе это сделать.
Глаза Хенет изменились – теперь они сверкали.
– Я ненавидела твою мать, – сказала она. – Я всегда ее ненавидела… И тебя, у которой те же глаза… тот же голос… ее красота и надменность… Я тебя ненавижу, Ренисенб.
Молодая женщина рассмеялась:
– Наконец-то. Я заставила тебя признаться!
IV
Старая Иса, хромая, с трудом дотащилась до своей комнаты.
Она очень устала, и мысли ее путались. Возраст, поняла она, начинает брать свое. До сих пор она осознавала, что стала слаба телом, но разум у нее оставался ясным, как прежде. Теперь же пришлось признать, что умственное напряжение последних дней истощило ее силы.
Теперь она знала – сомнений больше не осталось, – где притаилась угроза, и это знание не позволяло расслабиться. Наоборот, после того как она намеренно привлекла к себе внимание, следовало удвоить осторожность. Доказательства… доказательства… Она должна получить доказательства. Но как?