Снова Грэйвс кивнул.
– Да, такое возможно – но адреса отпечатаны кем-то, кто пользовался для работы только одним пальцем.
– Следовательно, это кто-то, не умеющий печатать?
– Нет, я бы так не сказал. Скорее некто, кто умеет печатать, но не хочет, чтобы мы об этом знали.
– Кем бы она ни была, она достаточно хитра, – медленно произнес я.
– Да, сэр, да, – подтвердил Грэйвс. – Она знает все профессиональные штучки.
– Никогда бы не подумал, что у какой-то из этих буколических дам в здешних краях могли оказаться мозги, – сказал я.
Грэйвс кашлянул.
– Похоже, я высказался недостаточно ясно. Эти письма написаны образованной женщиной.
– Что?! Она – леди?!
Это выскочило у меня непроизвольно. Я не произносил слова «леди» уже много лет. Но сейчас оно само собой сорвалось с моих губ, откликнувшись эхом давних дней, и в глубине сознания чуть слышно прозвучал голос бабушки, высокомерно говорящей: «Уж конечно, она не леди, дорогой мой».
Нэш мгновенно понял меня. Для него слово «леди» до сих пор значило многое.
– Не обязательно леди, – сказал он. – Но, безусловно, и не сельская работница. Они здесь в общем-то малограмотны, не могут толком написать что-либо, и, уж безусловно, неспособны к связному выражению мыслей.
Я промолчал, поскольку был потрясен. Городок такой крохотный. Бессознательно я представлял автора писем кем-то вроде миссис Клит, местной колдуньи и знахарки, – человеком злобным, хитрым и полоумным.
Симмингтон выразил мою мысль в словах. Он резко сказал:
– Но это сокращает область поисков до полудюжины или дюжины человек во всем городишке! Я не могу в это поверить.
Потом, глядя прямо перед собой, с некоторым усилием – словно бы звуки собственных слов были ему противны, – он добавил:
– Вы слышали, что я говорил на дознании. Возможно, вы подумали, что я говорил так, защищая честь супруги. Я бы хотел повторить сейчас: я твердо убежден, что все, что говорилось в письме, полученном моей женой, – абсолютная ложь. Я знаю, что это ложь. Моя жена была очень чувствительной женщиной, и… э-э… ну, вы назвали бы ее в каком-то смысле жеманной. Подобное письмо стало для нее огромным потрясением, да еще у нее было слабое здоровье.
Грэйвс немедленно отозвался:
– Это очень похоже на правду, сэр. Ни одно из писем не показывает действительного знания каких-то интимных подробностей. Это всё слепые обвинения. Это и не попытки шантажа. И не похоже на религиозный фанатизм, как это иной раз бывает. Здесь только секс и злоба! И это дает нам хорошую отправную точку для поисков автора.
Симмингтон поднялся. Хотя он заговорил сухо и холодно, его губы дрожали: