Шедшая по рокаде румынская автоколонна вдруг встала. Точнее, встал возглавлявший колонну румынский танк. Почему -- с холма было не определить, но не из-за слетевшей гусеницы. Гусев вопросительно посмотрел на Кощея, но тот только пожал плечами:
- Беда случилась.
- Какая беда? - не понял Сергей.
- Да кто ж его знает? - опять пожал плечами князь. - В ваших таратайках столько всего понапихано... - а потом предложил идти дальше. Мол, эти всё равно долго провозятся.
Ещё раз поглядев на затор в бинокль, Гусев согласно кивнул, и они отправились к месту установки следующей косточки (назвать её оберегом у Сергея язык не поворачивался)...
Полковник отложил в сторону свежую разведсводку, которую внимательно изучал до этого, и повернулся к Кощею:
- Княже, а ты сколько таких, кхм, оберегов можешь сделать?
- Они долго не лежат, Колычев, - вздохнул Кощей.
- Долго -- это сколько?
- Такие -- дней пять. Можно попробовать растянуть до... - князь задумался, потом неуверенно проговорил: - В общем, семь-восемь дней, но лучше проверить.
- По-нят-но... - протянул Колычев. - А как твои обереги своих от чужих отличают?
Услышав, что никак не отличают, Командир погрустнел и после ещё нескольких вопросов перешёл к делу, ради которого их сегодня и позвали.
Оказывается, по некоторым данным, верхушка Вермахта, получив от любимого фюрера нагоняй за неудачу под Москвой, решила хоть как-то ре-а-би-литироваться и добиться стратегического преимущества на южном направлении. Проще говоря, они сейчас готовят какую-то пакость здесь, в Крыму. И командованию нашей крымской группировкой очень хотелось бы знать, где, когда и какую именно пакость. А для этого требовался "язык". Но не румынский, которых поблизости имелось хоть... Много, в общем. Нет, "язык" требовался, во-первых, немецкий, во-вторых, штабной и, в-третьих, из штаба не ниже дивизионного.
Подождав, когда князь с капитаном осознают услышанное и проникнутся его важностью (а заодно и переведя дух), полковник продолжил.
Сложность состояла в том, что "языки" нужного вида в ближнем вражеском тылу не водились. Идти за ними следовало в глубокий тыл, но и это тоже дело вполне обычное. И потому с задачей добыть нужного были отправлены пять разведгрупп. Одна за другой. И из всех этих групп вернулись только два человека. Сообщившие, что группы были уничтожены не егерями и даже не случайной бомбёжкой, а населением татарских деревень. Советскими, блин, гражданами!..
Когда Командир закончил описывать обстановку, в кабинете повисло тягостное молчание. Потом князь проскрипел: