Красноармейцы, напротив, палили в белый свет как в копеечку то ли в надежде испугать клятых оккупантов, то ли просто обозначая своё присутствие. Мол, мы здесь и нас так просто не возьмёшь. Гусев со своего места уже заметил парочку таких, а судя по саркастическому хмыканью князя, и он тоже.
Однако положение, если отставить в сторону все юмористические моменты, складывалось не ахти. Гансы не могли сдаться, пока у них остаются патроны (Сергей узнал это недавно, когда при допросе одного из "языков" зашла речь об Уставах. Мол, это у славянских варваров сдаваться Устав запрещает, а вот в цивилизованном Рейхе...). При этом выпустить весь боезапас в небо длинными очередями не позволяет то ли гордость, то ли что-то ещё. А у красноармейцев не было ничего, кроме винтовок. Похоже, даже гранат (или смелости, чтобы подобраться достаточно близко). О том же, что обычная трёхлинейка влёгкую пробивает борт этой, с позволения сказать, бронетехники, люди просто не знали.
Тупик, блин!..
Гусеву пришла в голову мысль отобрать у одного из горе-стрелков винтарь, пока ещё у того остались патроны, и показать как надо. И он уже даже присмотрел, у кого именно (всего делов -- улицу перебежать. Ага -- под обстрелом), но тут его хлопнули по плечу и голос князя посоветовал не высовываться. А потом перед глазами возникла знакомая спина и стала неторопливо -- со скоростью никуда не спешащего пешехода -- удаляться. Гусев от неожиданности даже выругаться забыл.
Однако удивился не только капитан: стоило Кощею выбрести на середину улицы, как стрельба разом смолкла. Причём с обеих сторон. Потом с бэтээра рявкнул пулемёт, и на дороге перед князем возникла короткая цепочка пылевых фонтанчиков. Потом кто-то из спрятавшихся по разным щелям бойцов громко и заливисто свистнул. Потом опять наступила тишина, и неизвестно, чем бы всё закончилось, но тут Кощей всё же добрёл до гансовской таратайки и трижды ударил кулаком в борт.
"Точно чокнулся", - с сожалением подумал Гусев и начал думать, что писать в рапорте, но тут над бортом показалась рогатая каска и два представителя противоборствующих армий вступили в переговоры. В очень короткие переговоры: князь что-то сказал, потом показал гансу раскрытую ладонь с чем-то непонятным (сам Гусев мог бы поклясться, что с небольшим шариком тьмы. Он такие уже видел. А ещё -- видел, на что они способны), после чего снова что-то сказал, повернулся и всё так же неторопливо побрёл обратно.
На четвёртом шаге (капитан считал) над бортом "Ганомага" появилась ещё одна голова и тоже в тевтонской каске. На пятом эта голова крикнула вслед князю что-то вроде "Эй, ты, стой!", только по-немецки. Кощей продолжал идти как шёл, а на седьмом раздалось (тоже по-немецки) такое долгожданное "Подожди! Мы сдаёмся!"