— Ну почему я должен с ним возиться? Я не люблю деда! И он меня не особенно любит…
Мама, уже подхватившая сумку, замерла в дверях с курткой в руках.
— А потому, Маугли, что он тоже член нашей стаи, — сказала она, чуть улыбаясь. — Ты стал подростком и позабыл об этом. А теперь ты вырос, ты — взрослый и мудрый, как Каа. Так что — не забудь справку!
Мама выскользнула за дверь.
«Блиин! — подумал опаздывающий Вадим и достал телефон. — А что если уже и некому эту справку заказывать?»
Дед долго не брал трубку.
И лишь когда Вадим уже отчаялся что-то услышать, когда отшвырнул рюкзак, готовый плюнуть на школу и налегке бежать к деду, раздалось его сонное: «Алло».
Дед спал!
Спал! Этот доставший всех жаворонок, способный перебудить родню в шесть ноль-ноль чудесным воскресным утром телефонным звонком на тему: «Надеюсь, вы уже встали?..»
— Дед, у тебя всё нормально? — растерянно спросил Вадим, подхватывая брошенный рюкзак. — Ну… давление… там?
О чём говорить, он не знал.
Дед зашебуршился, зазевал в трубку:
— Это что, уже восемь? — спросил он. — Вадик, а я ведь таблетки от давления не выпил.
— Так вот ты выпей! — рявкнул Вадим, выскакивая из квартиры и захлопывая ногой дверь. — Я тут… А ты спишь!
— Я выпью, — засуетился дед. — Как это я проспал? Ты… в школу пошёл?
— В школу, куда ещё! — Вадим отвечал быстро и прерывисто. Он катастрофически опаздывал.
Вадим был зол на себя и на деда: за внезапный страх, за то, что говорить им, собственно, не о чем, и вряд ли он, пацан, виноват в этом… Но почему? Почему он чувствует себя виноватым, а дед — нет?
— Ты бы забежал после школы? — беззлобно бурчал в трубку дед. — Мы бы с тобой поговорили, Вадик?
— Забегу, — пообещал Вадим. — Вечером. Позже. Таблетки иди пей!
Он нажал отбой, мысленно пообещал себе прибить деда за «Вадика» и вдарил через двор на крейсерской скорости.
Но всё равно опоздал.
Первым был английский.
Вадим влетел через минуту после звонка. Англичанка уже посадила класс и теперь наводила глянец на сонные лица пацанов и девчонок, едва отмякших за своими партами после унизительной «приветственной» позы, когда ты стоишь как дурак по стойке смирно, ругаешься про себя и ждёшь, пока не раздастся желанное: «Хеллоу чилдрен», а их величество Инна Борисовна листают журнальчик, карябают число на доске, чешут нос…
Ну ведь не первый же класс, ведь можно уже прекратить играть в крутую училку и глупых деток? Ведь ведут же себя некоторые учителя вполне нормально, не придираясь сверх меры и не устраивая спектакли?
Ты и так торчишь по шесть часов в бетонной коробке, отделённой от прочего мира КПП из охраны и турникетов, играя школьника в дешёвом театре на двадцать семь зрителей, каждый из которых и сам не знал, что поступит в закрытую труппу погорелого театра…