— Лиза! — крикнул Вадим, не оборачиваясь. — Кидай!
И тут череп с хрустом врезался уроду прямо в башку. Ещё один!
Монстр завертел головой, разыскивая обидчика.
Пользуясь моментом, Вадим прыгнул вперёд и с силой крутанул кистень.
Попал! В круглой голове чавкнуло, из вмятины потёк густой зелёный сироп.
Вадим от удивления замешкался, и лишь по случайности успел увернулся от железной руки монстра.
Он не удержал равновесия, упал на четвереньки и поскакал обратно к куче.
Уроды побежали за ним, неуклюже топая.
Вадим сумел встать на ноги, вильнуть в бок, обойти «красавцев» сзади и снова броситься в атаку.
Адреналин (или что там должно было выделиться у него в крови?) пробудился, наконец. Он ощутил, как его захлёстывает горячий азарт.
Прыжок вбок! Под страшную руку и снизу… Бац!
Промах. Кистень скользнул по зелёной бугристой спине урода, не причинив ему особенного вреда.
Ещё один череп гулко врезался в стену.
Промах!
«Почему Мирон не кидает бола?»
Но думать было некогда. И оглядываться на ребят — некогда!
А вот обойти монстров сзади оказалось верным решением. Они замешкались и, потеряв Вадима, топтались теперь на месте.
Кряк!
Вадим прыгнул, размахнулся! Удар!
Голова левого урода треснула, как переспевший арбуз!
Монстр закачался, замахал клешнями, пытаясь в предсмертном усилии нашарить юркого врага.
Вадим отпрыгнул, но не рассчитал — наткнулся лбом на железную руку второго монстра.
В голове аж взвизгнуло от удара, ноги подогнулись, ослабев в коленках.
И тут первый урод пошатнулся и рухнул прямо на Вадима, придавив его своей тяжеленой тушей!
«Горло, — ещё успел подумать Вадим, задыхаясь. — Горло! Как же бо…»
Господин Мнге промёрз до костей.
Конечно, промёрз он лишь мысленно, но и это ужасно измотало его.
Он отключил температурные рецепторы сарха, но «зрение» и «слух» его просто вопили: «Внимание, холод»!
Мозг реагировал. Нейрогормоны отравляли искусственную кровь, сарх не успевал их нейтрализовывать…
И вот, казалось бы, нечему мёрзнуть, а Мнге мысленно холодел, как люди холодеют иногда от страха.
Ему давно пора было перестроить гормональный баланс на «зимний», снизить чувствительность виртуальных рецепторов…
Он жил в этой постоянной зиме третий сезон. Его первые ученики уже стали студентами, а он всё никак не мог решиться. Ведь отключённые реакции постепенно атрофируются. Медленно. Но чем чаще их отключаешь, тем вернее.
Что он может? Склонять голову, принимая уважительную позу?
Какие жалкие следы былых рефлексов…
И вот уже жизнь становится глуха и почти неощутима. Она лишь флёр настоящей — с её голодом, скручивающим внутренности, с всепоглощающей яростью, с опьянением битвой.