И тут же вспыхнуло красным проклятое табло — 2 часа 15 минут. Словно караулили, когда он очнётся.
Проклятая карусель!
Он задохнулся, закашлялся так, что горло заскребло до слёз. Снова сполз на пол — лёжа дышать было легче.
Что же это? Это, получается, что он задохнулся, придавленный уродом, и умер? А потом? Респ? Но как?
Как это вышло? Он же на самом деле пришёл к психологу! Его же родители будут искать! Мама, бабушка!
Завуч знает, что он пошёл в центр, она сама договаривалась по телефону! А что, если его усыпили, и всё это происходит во сне?
Но сколько же можно уже вот так? Чего они хотят от него? Что им надо?
Поубивать бы всех этих психологов!
Табло…
Выходит, придётся ещё раз? Всё по новой?
Бред!
Больно как. Аж слышно, как мысли шевелятся в ноющей голове. Или это в ушах шумит от удара? Или — это вода шумит? Или?..
Вадим различил наконец плач. Лиза! Точно, Лиза! И Мирон. И Илья. Они же все — тоже здесь.
Он заставил себя встать на колени, отыскать глазами ребят.
Лиза и Мирон сидели на куче тряпья. Рядом, но почему-то отвернувшись друг от друга.
Что за фигня? Лиза же прямо липла к Мирону с его мышиными ушами и зубами домиком?
Но теперь Лиза больше не липла. Мало того, — она ещё и ревела, раскачиваясь, как собачка на приборной панели такси.
Илья съёжился на противоположном конце кучи, довольно далеко от ребят. Ну этот-то понятно почему.
А Лиза всё шелестела-плакала. Тихо, тоненько.
— Эй! Ну чего вы?! — попытался крикнуть Вадим, поднимаясь с пола и растирая глотку. Ему всё ещё было трудно дышать.
Он поплёлся к ребятам, приговаривая на ходу:
— Лиза, не плачь! Совсем ведь немного не получилось. Одного же я сделал!
Лиза громко всхлипнула и стала вытирать глаза ладонями. Мирон даже головы не поднял, только помотал ею, не сводя взгляда со своих скованных рук.
— Это у тебя — немного не получилось! — выдохнул он. — А у нас — не вышло всё! Я не умею кидать, не могу, наручники не дают. У Ильи было в запасе всего три черепа, он не сообразил, что надо много, а Лиза… Не может она черепа кидать. Она…
Девочка пискнула и вдруг заревела в голос, размазывая по щекам слёзы.
Вадим обернулся: «02:10» — табло всё ещё горело на стене.
— Мирон, Лиза! Да вы чего, а?!
— Ты что, не понял, что мы — не выберемся отсюда! — выкрикнул Мирон. — Нас всех убьют! Вот эти кости… Мы тоже умрём!
— Надо было не дурить, а помогать мне, — отрезал Вадим.
Он сел рядом с Лизой, косясь на неё, не понимая, как утешить.
Помассировал шею. В голове прояснилось, но странное ощущение, что он не может дышать, всё никак не отпускало.
— Кости надо было кидать! Чтобы все вместе! — повторил он сердито.