И однажды человек из этого издательства позвонил в Париж. К телефону подошла Сати и в конце разговора поинтересовалась: «Скажите, пожалуйста, а действительно ли существует сочинение, которое Альфред посвятил моему мужу?» Ответ был: «Да, конечно, такое сочинение есть. Мы удивляемся, что маэстро до сих пор его не исполнил». Сати попросила прислать нам в Париж ноты.
Я не знал об этом разговоре ничего. Прихожу как-то домой, Сати совершенно обычным голосом, как бы между прочим, говорит: «Посмотри, что у тебя лежит на пульте». Я подошел – и ахнул! Это было сочинение для тенора, скрипки, тромбона, клавесина и струнного оркестра. Тут уже не поверить своим глазам было невозможно. Я решил исполнить его в Москве. Когда на афише появилось название «Альфред Шнитке. Посвящение Владимиру Спивакову. Пять фрагментов к картинам Иеронимуса Босха», это вызвало некоторый переполох среди коллег, которые были уверены, что мы с Альфредом Шнитке – два полюса и у него никогда не появится желание что-либо мне посвятить. Позже мы встретились с Ириной Шнитке – и на мой вопрос об этом посвящении она ответила, что это была его воля и все происходило при ней – она сама, мол, удивилась, но Альфред всегда был непредсказуем…
Георгий Товстоногов. «Беру в мой театр!»
ВОЛКОВ: Мы с тобой все время говорим о традициях и о том, как важно, когда они передаются из рук в руки. Это неоценимый опыт – когда сталкиваешься с великими людьми, которые нас формируют и чье отношение к искусству навсегда в нас впечатывается и ведет по жизни. Мне кажется, одной из таких знаковых личностей в твоей судьбе был Георгий Александрович Товстоногов.
СПИВАКОВ: Да, это так. Моя мама была страстной поклонницей Большого драматического театра, который возглавлял Товстоногов, называя его «театр театров». Его спектакли оставались в памяти крупными яркими мазками – «Ханума», «Варвары», «Мещане»… Меня потрясало товстоноговское «Горе от ума» с Юрским, легендарный спектакль «Идиот» со Смоктуновским в главной роли.
ВОЛКОВ: Именно эта роль, собственно говоря, и «создала» Смоктуновского, обозначила его как великого актера. Может быть, поклонники Смоктуновского на меня обидятся, но мне кажется, что той планки, которую он взял в «Идиоте» под руководством Товстоногова, потом он уже не перекрыл.
СПИВАКОВ: Во всяком случае, это было необычайно яркое впечатление на всю жизнь. И, вспоминая Смоктуновского в образе князя Мышкина и «красота спасет мир» в его интерпретации, я понимаю, что Товстоногов как раз и был тем человеком, который спасал красоту во всех своих спектаклях. В них красной нитью проходила одна мысль – раскрыть в человеке человеческое начало. Чтобы замызганное слово «человек» вновь зазвучало гордо – вот к чему стремился Товстоногов всю жизнь. И ему в этом помогал потрясающий состав актеров – Доронина, Копелян, Юрский, Смоктуновский, Луспекаев, Рецептер, Шарко, Стржельчик, Басилашвили, Лебедев, Фрейндлих, Попова, Ковель.