Наши войска сосредоточились в лесу в паре километров от села. Для попытки прорыва там уже накопилось около батальона пехоты и семь танков Т-26. За их спинами расположились минометные батареи, а еще дальше восемь полковых пушек. И, наконец, в трех километрах от переднего края изготовилась к стрельбе батарея легких гаубиц.
По нынешним скудным временам силы для операции были выделены немалые, но их все равно явно не хватало. Советские легкие танки Т-26 были по-своему неплохими машинами, но к началу войны сильно устарели, прежде всего, потому, что их пятнадцатимиллиметровая броня не держала пулю немецкого противотанкового ружья, а этим оружием пехота противника была весьма неплохо насыщена. Странно сравнивать, но лобовая броня этого танка имела такую же толщину, как у немецкого бронетранспортера. Так что особых надежд на успех атаки я не питал, если, конечно, в развитие событий не вмешается некий неучтенный фактор, наш отряд, например.
– Товарищ капитан, – шепотом доложил я Щеглову, залегшему вместе с отрядом в трех сотнях метров от позиций противника. Темнота неплохо скрывала нас, но до рассвета оставалось совсем немного, – впереди батарея восьмидесятимиллиметровых минометов. За ней высота, занятая противником. Наши вот-вот пойдут в атаку. Не думаю, что они станут ждать рассвета – им только немецкой авиации над головами не хватало. Вряд ли мы найдем лучший момент для попытки прорыва.
– Предлагаешь ударить немцам в спину после начала атаки? – сомнений в голосе капитана я не услышал. Люди здесь, как и везде впрочем, встречались разные, но трусов среди красноармейцев и их командиров было все же меньшинство, и Щеглов к этой категории точно не относился.
Пока мы с сержантом Игнатовым бегали от немцев по лесам и полям, наш отряд успел прирасти на восемь человек. Сержант, старшина и шестеро красноармейцев – все, что осталось от гаубичной батареи после налета пикирующих бомбардировщиков и последовавшего за ним прорыва немцев. Как и мы, артиллеристы пытались выйти к своим, но в отличие от отряда Щеглова, окружающей обстановки они не знали совсем и собирались по ночам пробираться в восточном направлении. Разведчики капитана без труда обнаружили их дневку, и отряд получил неожиданное пополнение. Теперь у нас насчитывалось двадцать «активных штыков», как выразился Игнатов, и если с толком использовать фактор внезапности, мы могли оказать нашим ощутимую помощь.
С оружием в нашем отряде дела обстояли не очень. Пулеметов не было совсем. Гранат – десяток штук РГД-33 на всех. Мое «панцербюксе» с девятью патронами – единственное средство борьбы с бронированными целями. Остальное – винтовки, причем патронов к ним по пятнадцать-двадцать штук на ствол. На короткий бой должно хватить, но я сильно подозревал, что если мы ввяжемся в эту авантюру, просто так немцы нас не отпустят и драться придется всерьез. Тем не менее, других вариантов все равно не просматривалось.