До границы леса мы добирались около двух часов. Двигаться в темноте по лесу с ранеными на носилках – то еще занятие. И так уставшие люди быстро выбивались из сил и начинали спотыкаться и падать. Носильщиков приходилось часто менять, но чем дальше, тем это помогало слабее. Мобильность нашего отряда оказалась еще более удручающей, чем я думал.
Спутники показывали мне достаточно безрадостную картину. Немцы окружили лес секретами, в которых засели пулеметные расчеты, а между ними пустили сильные пешие патрули, регулярно запускавшие в небо осветительные ракеты. Пулеметчики находились примерно в полукилометре друг от друга, что в условиях ночи, конечно, многовато, но силы у противника все же были не безграничны, а периметр лесного массива требовалось перекрыть полностью, так что сеть получилась не слишком густой, но неплохо продуманной и организованной с немецкой скрупулёзностью и вниманием к мелочам.
Двигаясь в головном дозоре, мы с Чежиным оказались на опушке первыми, и к моменту подхода основных сил отряда я уже имел возможность доложить капитану о своих наблюдениях, показав ему в неверном свете немецких осветительных ракет позиции пулеметчиков и маршруты движения патрулей.
– Непростой ты человек, Нагулин, – задумчиво произнес Щеглов, – как ты все это рассмотреть-то успел? Слышал я уже про твое таежное детство, но чтоб так… Ты там что, по ночам на охоту ходил?
– По-разному бывало, товарищ капитан. Ночевать в тайге не раз приходилось, – уклончиво ответил я.
– Ладно, потом поговорим об этом подробнее, если живы будем. А сейчас хочу услышать твои соображения, как нам отсюда вырваться. Если пулеметчиков не снять – точно не уйдем.
– Без шума снять не получится, товарищ капитан, а если нашумим, все равно уйти не дадут. Нам поле надо пересечь, а через него идет дорога, на которой у немцев наверняка есть подвижные резервы на грузовиках, а у нас раненые, и двигаться быстрее семи-восьми километров в час мы однозначно не сможем, да и такой темп выдержим не больше километра.
– Верно рассуждаешь, ефрейтор, но нам от этих твоих рассуждений не легче. Ладно, если мыслей нет…
– Почему же нет, товарищ капитан? Мысли есть, я ведь к своим хочу не меньше вашего, – изобразил я на лице кривоватую усмешку, – но прежде чем их излагать, разрешите задать вам пару вопросов?
– Ну давай, Нагулин, отвечу, если смогу.
– Вы немецкий грузовик, «Бюссинг» или «Опель», водить умеете?
– Умею, – кивнул сержант, – Разведчик я, или нет? И сержант Игнатов тоже может, и не только эти модели.
– А без шума снять часовых у машины сможете?