Люво кашлянул.
— Ваше величество позволит? Онелия Умбра. Такое имя назвала фальшивая графиня как собственное… так вот, Онелия Умбра рассказала нам, что этот мальчик — ее брат. Не родной, а сводный, у них один отец. Оба они принадлежат к одному везуре’х, это название, полагаю, описывает род или большее сообщество, из которого они происходят. Он должен был оставаться ее охранником и защитником. Каналоо, такое название она использовала, и если мы верно понимаем отношения между ними, то связь, которая соединяет ее с парнем, должна оказаться сильнее смерти. Но, во-первых, она бросила его несколько лет назад, прежде чем он закончил тренинг — или, скорее, дрессуру, — а во-вторых, она пыталась его убить.
— Это должно было разорвать любую связь.
— Вероятно, господин. Мы допускаем, хотя это лишь домыслы, что Кей’ла встретила его раненого в горах и по каким-то непонятным причинам присматривала за ним.
Непонятным? Гентрелл едва сдержался, чтобы не закатить глаза. Порой в этой работе забываешь, что мир — это не только заговоры каналий, одержимых жаждой власти и денег. Не одна только ложь, двойные агенты, ножи в спину и яд в каждом бокале. Живут в нем еще и люди, которые берут домой раненых птиц — не чтобы их съесть, а чтобы вылечить им крылья.
Император тоже смотрел на Люво-асв-Нодареса, словно не понимал, не издевается ли тот над ним. Наконец махнул рукой и развернулся к Эвсевении.
— Видите, госпожа графиня: если пойдем этим следом, то попадем прямиком в узел, от которого расходятся новые следы. А от них — еще новые. Пока не получим вот это.
Нарисовал в воздухе несколько линий.
— Паутину. Сеть связей. Убийцы с гор, фальшивая графиня, мальчишка, умеющий убивать голыми руками, таинственная невольница Йавенира. И все они располагают умениями, которые заставляют нервничать лучших из наших магов. Проходят сквозь Мрак, меняют людям память, возвращают жизнь полумертвым старикам. А посредине этой паутины, между Олекадами и Великими степями, разыгрывается битва, во время которой один ребенок едва не становится ана’богом. Для того мы, чтоб его, и вводили Великий Кодекс, для того и запрещали использование любой магии, кроме аспектированной, чтобы минимизировать риски таких событий. По крайней мере, вблизи наших границ. Кроме того, бессмертные тоже следят, чтобы такого не случалось, поскольку невозможно жить в мире, где каждое мгновение появляется новое божество.
Третья Крыса Империи уже прекрасно понимал, отчего встреча происходит в этом замке. Толстые внешние стены, в которых точно не скрыты тайные переходы и укромные местечки для подслушивания, стражники и слуги, подобранные среди наиболее доверенных… Во всем Меекхане было, возможно, не больше пары дюжин людей, которые знали или догадывались, что Великий Кодекс оберегает не только от хаоса, связанного с неаспектированной магией, демонами и одержимостью, но также и от постоянного появления новых полубожественных сущностей. Гентрелл сам узнал об этом только пять лет назад, когда началась вся эта история с Глеввен-Он. Он все еще помнил первую мысль, которая проклюнулась тогда в его голове. «Для богов Великий Кодекс настолько же полезен, как и для людей. Благодаря ему бессмертные не должны каждую минуту сражаться с новыми претендентами на их троны».