– Ждет где? – спросил Юмэй.
– На том же месте, где я впервые убил его.
– Сумеешь ли ты забрать у него свой клинок? Мне не доводилось встречать Орочи, однако о нем ходят зловещие легенды.
– Я заберу свой клинок или погибну. – Глаза Сусаноо сверкали, как сапфировая сталь. – Тварь слишком долго обладала тем, что принадлежит мне.
– Если Аматэрасу говорила правду, – произнес Бьякко издали, откуда слушал их беседу, – Орочи одолел Инари, когда тот еще был полон сил. Не сочтите за неуважение, однако выстоишь ли ты в нынешнем состоянии?
– Орочи напал на Инари из засады, – поправила его Эми. – И сильно ранил прежде, чем Инари успел защититься.
– Мне достаточно лишь коснуться клинка, и Орочи погибнет. – Сусаноо поднялся на ноги. – Вернемся на постоялый двор и подготовимся.
Юмэй и Бьякко проследовали за ним наружу, но Широ не шелохнулся. Эми тоже осталась на месте, неспособная поднять голову. Взгляд кицунэ давил.
– Ты пришла сюда не для разговора с Аматэрасу, – тихо и твердо произнес он. – Ты пришла исполнить долг камигакари, ведь так?
– Я… – Она сглотнула. – Только так можно снять онэнджу без риска для тебя. И это должна сделать Аматэрасу, не я.
– Значит, ты ушла без единого слова, собираясь умереть? Не подумала перед тем, как сбежать на самоубийство, спросить мое мнение?
Эми заставила себя поднять взгляд.
– Я… я не думала, что ты станешь…
– Я стану что?
Она не хотела признавать, что боялась его безразличия. Широ впился в нее взглядом.
– Что, Эми? – повторил он, придвигаясь ближе.
Внезапное движение заставило ее вздрогнуть, вскинуть руку – ведь перед глазами тут же возникли огненные когти Инари.
Широ отпрянул, прижав уши к голове.
– Что с тобой? Что еще Аматэрасу рассказывала обо мне?
– Н-ничего.
Его губы изогнулись в невеселой улыбке, а голос опасно понизился, в нем смешались пламя и лед.
– Не думай, что я не замечаю, когда ты мне лжешь, малышка-мико.
– Я… я не…
– Я чую твой страх. Слышу, как у тебя колотится сердце.
– Я не боюсь.
– Врешь, малышка-мико. Опять врешь. – Кицунэ резко встал и отвернулся. – Не стоит так стараться погибнуть ради меня. Я не спешу вспоминать причины, по которым меня так дружно презирают.
– Широ… – прошептала Эми.
– Если теперь ты намерена меня бояться, то, что уж, зови настоящим именем, – проговорил он, стоя к ней спиной.
Горло сжалось, лишая ее дара речи. Кицунэ бросил на нее взгляд – через плечо, едва обернувшись, – и в нем, мрачном и безжизненном, она увидела тень горького одиночества Инари, которая уже пустила корни в его душе.
Широ ускользал. Эми видела, как с каждым неприятием его все сильнее охватывает холодность Инари – яростный гнев Сусаноо, затем внезапное отвращение Юмэя, теперь ее страх. Она так боялась, что воспоминания Инари поглотят Широ, но теперь ей казалось, будто его сломило одно лишь имя.