— Если что-то случилось, — говорит мама. — В лесу или после, ты можешь довериться нам.
И тогда я начинаю смеяться. Они думают, что я что-то отдал, чтобы папа был в порядке. Я отдал бы самое главное, но мой бог не взял у меня ничего, потому что его любовь безгранична.
— Нет, — говорю я. — Я правда хотел отдать жизнь, но ее не взяли. Так что вам совсем не о чем волноваться. Просто я садовый романтик.
Мамин взгляд отпускает меня, и я ретируюсь со всей возможной скоростью, как будто еще немного, и я выпалю правильный ответ на незаданный вопрос. Я взбегаю по лестнице, думая о том, прав ли я, и оставляя на ступенях половину пряного чая из моей чашки.
Это маму и папу я звал в секунды, когда мне было страшнее всего, но именно их помощи я не хочу сейчас.
— Дурацкий Марциан, — говорю я. — Подумай еще раз.
Я думаю еще раз, но прихожу к тем же выводам. А потом меня посещает мысль такая ужасная и отвратительная, что хочется высунуть язык и зажмуриться.
Где-то там, в нашем саду, все еще ползает существо, с которого все началось.
Когда я прихожу в комнату, на моей кровати сидят Офелла и Юстиниан, они оба широко и синхронно зевают. Если бы кто-нибудь проводил соревнования по синхронному зеванию, к примеру, была бы особенная, сонная Олимпиада, эти двое непременно взяли бы первый приз.
На шее у Юстиниана болтается черная повязка для сна, а его атласная пижама выглядит так, словно он украл ее у богача из старого фильма. На Офелле длинная ночная рубашка с глазастым котом на груди, а волосы ее перехвачены розовой резинкой с блестящими камушками, которые наверняка колют пальцы, когда ее снимаешь. Может, это чтобы быстро просыпаться, думаю я.
Ниса расхаживает по комнате, как маленький генерал. Я ставлю чашку на тумбочку, две звездочки аниса все еще плавают внутри.
Офелла говорит:
— Я думаю, мне это снится.
Юстиниан тогда протягивает руку, чтобы ущипнуть ее за щеку, и Офелла бьет его по запястью.
— Так значит у тебя и мысли подобной не было, — говорит Юстиниан.
— Я бы и во сне не позволила тебе, придурку, щипать меня. Здравствуй, Марциан.
— Привет, — говорю я и сажусь на кровать. — Ниса, а как ты думаешь, если перекопать сад, можно найти червя-волшебника?
— Я проспал появление в этой истории червя-волшебника! — с досадой говорит Юстиниан, а Ниса только отмахивается от него.
— Червь-волшебник, это и есть мерзкая тварь, которая вылезла из моего глаза прежде, чем мы оказались в том месте.
— Тогда очень политкорректно, Марциан.
Юстиниан откидывается на кровати, поудобнее устраивает под головой мою подушку и говорит: