Кассий ест живых оленей в лесу, когда у него праздники, вот он какой человек. Юстиниан тоже, но он бы и из любви к искусству что-нибудь такое сделал.
У каждого народа на земле есть свой День Пробуждения. Один из самых главных праздников, когда все собираются вместе и вспоминают о приходе своего бога, едят вкусную еду, украшают дом и радуются, что однажды к их далеким предкам пришло спасение, которое и дало всем нам чудо жизни на этом свете. Вспоминают и прославляют своих предков, поминают покинувших мир родственников.
Вот как. День Пробуждения — очень добрый праздник, но в нашей семье он немножко и грустный. Мама празднует свой День Пробуждения совсем одна, и мы с Атилией и папой хотя и сидим за праздничным столом рядом с ней, не можем помянуть ее родственников и услышать личные истории о ее боге.
Когда празднуем мы, мама тоже сидит с нами, но недолго, потому что это время нашего бога. Так что у нас в семье два Дня Пробуждения, но ни один мы не можем праздновать все вместе, и границы между народами особенно ощутимы в эти праздники.
Есть и еще один праздник, не для народов, а для людей. Его я люблю больше всех прочих, потому что в нем не разделена наша семья. Он называется День Избавления. Праздник в честь ухода великой болезни, когда последние народы обрели богов и были пересотворены ими, и все болезни стали страшной редкостью, поражающей грешников и богохульников.
В этот праздник неважно, какой у тебя народ, а важно, что ты — человек. Тогда все мы празднуем радость отсутствия страха. В этот день на улицах шумно, люди запускают в небеса салюты (хотя мы так не делаем, там же глаза бога, ему наверняка неприятно), гуляют до утра и много шумят, потому что это здорово — не бояться.
От Дня Избавления во всем мире отсчитывают новый год, потому что много лет назад именно с этого дня началась новая жизнь.
Я окончательно впадаю в мечты о праздниках, когда возвращаюсь обратно. Юстиниан макает в соус куски сырной лепешки, перед тем, как отправить их в рот, протягивает еду Нисе и дает втянуть ее запах. Офелла говорит:
— Я все поняла!
Мы втроем вздрагиваем, настолько не ожидали услышать ее голос, да еще такой громкий.
— Смотрите, — говорит она. — Все на самом деле очень просто.
Она прижимает ручку к губам, оставляя на ней перламутровое пятно.
— На самом деле, конечно, сложно, — говорит Офелла, подумав. Видит на ручке пятно, достает из сумки салфетку и начинает сосредоточенно его стирать.
— Из чего сотворен мир? — спрашивает она. — Что было до Большого Взрыва? Ничто. Отсутствие всякой материи, атомов, даже времени и пространства. Ноль. Понимаете?